≡ СЕРГЕЙ ХОМУТОВ ≡
Кто такие «друзья народа»
и как они воюют с инакомыслием
физиологический очерк
– Много чести – отвечать на бред, – говорили мне одни.
– Необходимо обязательно ответить, – убеждали другие.
Из года в год, из номера в номер газета «Вечерний Оренбург», точнее ее редактор Александр Старых, подвергает зубодробительной «критике» выпуски литературных альманахов «Башня» и книг оренбургских авторов из Союза российских писателей и обласкивает, буквально облизывает книги, выпущенные местным отделением Союза писателей России, а также альманах «Гостиный двор».
тенденция, однако
В далеком 91‑м Союз писателей СССР раскололся на Союз российских писателей и Союз писателей России. Разделился по политическим мотивам на «демократов» и «застойщиков». К каждому прикрепилась кличка. К СРП – «русскоязычные» писатели (намек на некоторое количество нерусских в их рядах), а к СПР – «косноязычные» (из-за тяги к диалектизмам и путанным пафосным выступлениям). Проще всего было бы объяснить этот процесс очередным делением на «славянофилов» и «западников», которое русская литература уже проходила. Однако жизнь, литературная в том числе, сложнее любой типологии.
Спустя 15 лет границы литсоюзов размылись, и стали возникать межсоюзные ассоциации – Союз писателей Москвы или Ассоциация писателей Урала, например.
Любой социальный психолог скажет вам, что есть люди (и среди писателей, конечно), которым легче идентифицировать себя не как самодостаточную личность со своими историческими, языковыми и культурными корнями, а как члена жесткой иерархической структуры. Так возникают тоталитарные секты, по таким законам, если судить по публикациям «Вечернего Оренбурга», живет местное отделение Союза писателей России. Спорить с такими людьми бесполезно. В коре и подкорке у них навсегда записаны готовые клише единых ответов, система подмен и абсолютная уверенность в своей правоте. Рассматривать членов такой жесткой структуры как совокупность личностей бессмысленно, нужно смотреть на них, как на явление. Этим и займемся, вспомнив основательно подзабытый жанр физиологического очерка.
что такое хорошо? и что такое плохо?
Жанр обязывает. И поэтому начнем не с литературных понятий, а с натурфилософии.
Единственное, что не позволяет личности раствориться в себе подобных и одновременно сохранить связь с обществом, – рефлексия. Отсутствие рефлексии может привести к абсолютизации собственной точки зрения или точки зрения клана, партии, союза. Без рефлексии живется, конечно, легче. Не надо сравнивать, не надо думать, не надо делать выводы. «Учение Маркса всесильно, потому что верно», – сказал, как отрезал, Ленин. И на одной шестой суши это повторяли за ним 70 лет.
Нехитрое для любого здравомыслящего человека размышление покажет нам, что существуют объективные оценки – «хорошо» и «плохо» и субъективные – «нравится» и «не нравится». При этом думающий человек понимает, что возможно любое их сочетание – даже «не нравится, но хорошо», «нравится, но плохо».
Мне, например, не нравится поэзия Б. Пастернака, М. Цветаевой, того же И. Бродского (в чьи любители почему-то записал меня А. Старых), но у меня язык не повернется назвать ее плохой. Просто образная и эмоциональная стороны их стихов не соответствуют моим читательским ожиданиям. Могу признаться, что мне нравятся несколько современных попсовых песенок, связанных с личными переживаниями, но я не становлюсь фанатом какой-то музыкальной группы и не доказываю с пеной у рта, какие хорошие песни она распевает. Из подобной простой рефлексии и вырастает художественная толерантность, смысл которой так точно выразил художник М. Сарьян, когда, подходя к убедительному художественному полотну, написанному в несвойственной ему манере, говорил: «Так тоже можно».
Вспоминается посещение в 1981 году знаменитой выставки «Москва – Париж. 1900–1930». Мое внимание привлек один из залов, где в углу были выставлены четыре работы П. Пикассо: «Портрет Ольги Хохловой в кресле» (суперреалистичная работа), «Поль в костюме Пьеро» (так называемый «голубой период» художника – не путать с сексуальной ориентацией!), «Этюды» (начало кубизма) и «Большая обнаженная» (написано несколькими крупными мазками малярной кистью, с потеками краски). В тот момент я понял, что никогда не восхищусь «Большой обнаженной», но одновременно никогда не захлебнусь гневными выкриками в ее отношении, потому что признаю свободную волю академически образованного и подготовленного художника на такое саморазвитие.
Статьи в «Вечернем Оренбурге», без преувеличения, полны зоологической злобы ко всему непонятному и незнакомому. Общеродовая черта статей Н. Емельяновой, В. Пшеничникова, и, конечно, А.Старыха – ненависть к постмодернизму. Вряд ли они представляют, что это такое, но в противовес ему клянутся друг другу в верности традициям русской литературы. Немаловажное место в этих клятвах занимает «наше всё» – А.С. Пушкин. Каково же будет их изумление, когда они узнают, что, выражаясь современным языком, первым русским постмодернистом явился сам Александр Сергеевич.
И это не преувеличение. Появление его поэмы «Руслан и Людмила» было встречено в штыки критикой, подобной «вечернеоренбургской». Более того, поэма была объявлена неприличной. Дело в том, что Пушкин, как первый русский постмодернист, смешал в своем произведении несовместимые, с точки зрения современников, вещи – оссиановские мотивы, шутливую «богатырскую» поэму, изящный эротизм с натурализмом стихов и «вольтерьянскими» рассуждениями. Более подробно об этом можно прочитать у Ю. Лотмана в статье «Анализ поэтического текста», в главе «”Чужое слово” в поэтическом тексте».
Чужих, непонятных, незнакомых слов упомянутые «рецензенты» боятся. Боятся до ненависти, до истерики. В своей статье, посвященной защите авторов оренбургской «Башни», известная московская поэтесса Римма Казакова так определила стиль статей А. Старыха: «Когда рецензии пишутся в таком тоне, они – вне того, что имеет отношение к литературе». Может быть, сгустила краски Римма Федоровна? Обратимся к языку «рецензий».
язык твой – враг твой
Если Емельянова и Пшеничников, пытаясь удержаться в рамках приличия, обвиняют собратьев по перу из СРП в «бездарности, многословии, смысловой невнятице, пустозвонстве, эпигонстве, ремесленничестве, честолюбивом позерничаньи и т.д. и т.п.» (причем, обвиняют априори), то Старых вынужден в сатанинской злобе скатываться до эвфемизмов. В частности, в разных статьях он пишет: «Сравнил, к примеру, что-нибудь с пальцем или прикинул к носу – вот тебе уже и поэзия», или «как серпом по… нежному месту», или «вам с вашими виршами, извините, дорога только на “х”». Всё. Приехали. Финал-апофеоз. Дальше только мат.
Возразить этому можно лишь словами самого Старыха, который одновременно и корреспондент, и редактор самому себе: «Пишущие и публикующие подобное забывают, что литературу делают не из экскрементов, в противном случае это уже отхожее место».
Но вот парадокс: одну из своих статей в своей же газете Старых подписывает как главный редактор газеты «Вечерний Оренбург», обладатель Национальной журналистской премии «Искра» за 2005 год в номинации «Рецензия». Так кто же прав? Римма Казакова или учредители премии с большевистским названием «Искра»?
Судите сами. В статье «Мы птицы с ветвей Лукоморья» Старых признается в том, что он сам неудавшийся поэт. Наверное, поэтому столь ревниво относится к чужим достижениям, особенно к тем, которых не понимает. Встретив в строчке поэта соллицизм или инструментовку, претендующую на новую семантику, «рецензент», борец за частоту русского языка, откровенно вопрошает: «Это по-каковски?». Чувствуете изящный слог? Так и хочется ответить ему словами из старого анекдота: «Александр Васильевич, не выделывайтесь, слушайте “Валенки”», если ничего более сложного понять не дано.
Собирать языковые огрехи Старыха – дело продуктивное, но неблагодарное. Ограничимся парой примеров. Вот вам конструкция типа «в огороде бузина, а в Киеве дядька»: «Знаменосцы путают себя с флагом, и за пеной порой не разглядеть потока». Это из ругательных статей. А вот из хвалебных: «Закрывая сборник, чувствуешь ручеек, через который в душу течет добро». Обратите внимание: не ручейком, а через ручеек. Куда там Ляпису-Трубецкому с его «стремительным домкратом»!
бей первым, Фредди!
Одна из разгромных статей в «Вечернем Оренбурге» называлась «Другие или никакие?». Слово «другие» в устах «рецензента» синонимично слову «враги». Иначе зачем тратить столько звериной серьезности на развенчание «никаких»? Для объяснения нам вновь потребуется элементарная психология. Извините за банальность, но тип мышления у всех людей разный. Он может быть утилитарно-прагматическим, художественным, религиозным или философским. А может быть магическим. Онтологически это самый древний тип мышления. Люди, им обладающие, не могут понять всю сложность окружающего мира, хотя, в отличие людей с утилитарно-прагматическим типом, пытаются это сделать. Чем больше они вглядываются в окружающую действительность, тем больше ее не понимают и тем больше стремятся к объединению. Увы, часто с целью поисков врагов и раскрытия заговоров. Объектами их нападок, в зависимости от эпохи, страны и уровня образования, становятся: масоны, евреи, мировая буржуазия, III Интернационал, демократы, коммунисты, инопланетяне (продолжите список по своему усмотрению). Враги и идеалы могут меняться, как с легкостью поменяли оренбургские заединщики имя своего литобъединения – с Мусы Джалиля на Владимира Даля. Однако поменять тип собственного мышления они не в состоянии. Просто такими их создал Господь. Создал, чтобы окружающие упражнялись в милосердии.
Не осуждая их как личности, можно и нужно спорить с их взглядами. Тем более что общие взгляды характерны для многих (уверен, не для всех) членов оренбургской организации СПР. Слишком уж однотипны их нападки. По законам реактивности и психологической проекции в собственных проблемах они готовы обвинять других.
Открою коллегам секрет Полишинеля. Авторы Союза российских писателей и Союза литераторов Оренбуржья объединились, в первую очередь, на основе уважения к чужой точке зрения и в своем творчестве используют разные, иногда полярные взгляды на общемировые и национальные традиции. Видимо, допустить такое ни в своих, ни даже в чужих рядах «вечернеоренбуржцы» не в состоянии. Отсюда рождается желание ударить первыми и по всем сразу. А если попутно приходится лукавить, так что ж – цель оправдывает средства. Это еще иезуиты заметили.
всякое лыко – в строку!
В этой части очерка нам не обойтись без цитат и сравнений. Владимир Пшеничников пишет: «Патриотизм братья-«однобашенники» презирают («конфуз и глупость»), а что из всех составляющих таланта ценят больше всего, сразу и не сообразишь».
Попытаемся разобраться в этой порции лжи. Член СПР Пшеничников обвинил всех (?!) «братьев-«однобашенников» (да мы вроде и не братались. – С.Х.) в презрении (?!) к патриотизму лишь на основании четырех строчек вашего покорного слуги из поэмы «Страна Поэзия»:
…Никем не понят и не признан,
Поэт прельщается марксизмом.
Патриотическим притом,
Что, в сущности, конфуз и глупость…
Помилуйте, Владимир Анатольевич! Всем известно, что патриотизм апеллирует к национальной идее, а марксизм – к классовой. Их объединение, с моей точки зрения, и есть конфуз и глупость. К тому же мысль эту я выразил в своем произведении, и пенять всем авторам альманаха, по меньшей мере, некорректно. Хотя одно объяснение Вашему поступку у меня есть. Разномыслие у вас в местном СПР не в чести. Как это по-нашему, по-советски! Мы, слесаря, токаря и бондаря, все как один – осуждам! Или одобрям! Написал один, подписались все.
Александр же Старых пытается поймать на лжи Римму Казакову, но оказывается в собственной ловушке. Он пишет, что в руки Р. Казаковой альманах «Башня» «попался», надо понимать, случайно, – скажем, в столичном киоске завалялся. Повосхищавшись достижениями провинциальной литературы, Римма Федоровна накинулась на автора «Вечернего Оренбурга» (наверное, купила нашу газету там же, где-нибудь по дороге в метро)…». Отиронизировав по этому поводу, Старых по старой привычке безапелляционно пригвождает и московского мэтра, и коллег: «Тем более что обращение за поддержкой к московскому авторитету – лишнее подтверждение инфантилизма и беспомощности “башнеписцев”».
Ирония и пафос Старыха могли бы быть хоть как-то оправданы, если бы на страницах все того же «Вечернего Оренбурга» не появились такие строки, обращенные к его газете: «Мы искренне признательны Вам за то, что в самые трудные для отечественной литературы и культуры годы (это не о военном коммунизме, репрессиях или Великой Отечественной войне, а о современности. – С.Х.) Вы проявили внимание к русскому слову и русским писателям (почему не российским? Мне ясно, а вам? – С.Х.). Не только в Оренбурге, но и в Москве с интересом читают Ваши литературные страницы… От имени Союза писателей России – статс-секретарь Правления Лариса Баранова-Гончаренко, г. Москва».
Всего лишь два вопроса остается задать главному редактору «ВО»: у какой станции метро в Москве покупает вашу газету Баранова-Гончаренко, и не желаете ли получить назад свои слова об инфантилизме и беспомощности?
Могу привести еще десятки примеров, в которых упреки «критиков» из «Вечернего Оренбурга» бьют по своим же членам СПР. Старых упрекает И. Малова в том, что его стихотворение «Киномеханик» слишком часто публикуется. При этом начисто забывая, что горячо любимый им Г. Хомутов (не путать с автором этих строк. –С.Х.) за свою жизнь издал с полсотни стихотворений. Зато переиздания их выходят у него то для взрослых, то для детей. И что – пенять ему за это по-старыховски?
Люди, заходившие в литобъединение имени Джалиля/Даля, ведомое Геннадием Федоровичем, рассказывали мне, что он переводов не любит и о некоторых судит так: мол, подстрочник лучше перевода. Читаем Пшеничникова, о «Башне» конечно: «…Зачем тут же помещать, например, плохой поэтический перевод из Поля Верлена, у которого даже поэтический подстрочник яснее и выразительнее?». Заметьте – ни Г. Хомутов, ни В. Пшеничников ни одного иностранного языка не знают в такой мере, чтобы сделать хотя бы тот самый подстрочник. Откуда же такая самоуверенность? Молчат писатели. Нет ответа.
Просто оскомина возникает, когда очередной «вечернеоренбуржец» снова обвиняет авторов «Башни» в самопародировании – как всегда, либо бездоказательно, либо с помощью передергивания, либо исходя из своих фрейдистских проекций. Это и неудивительно, ибо самопародийными строчками вовсю блещут сами «мэтры». Вот строфа, написанная Геннадием Хомутовым на полном серьезе:
О пашни! Надо мной вершите суд.
Летите в борозды, слова мои, скорее.
И ямбы грубые на пашне прорастут,
Заколосятся дикие хореи…
Продолжение просится само собой:
И амфибрахии тихонько уползут…
«Критики» из «Вечернего Оренбурга» напропалую лгут и читателям, и самим себе. И в первом, и во втором случае это делается, чтобы доказать: СПР лучше СРП, а альманах «Гостиный двор» лучше «Башни». Но ведь нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Много раз хвалил в «ВО» «Гостиный двор» А. Старых. Не вспомнить превосходных степеней всех хвалебных прилагательных для воспроизведения его подвига. В одной из своих статей он заявляет: «У «Гостиного двора» счастливая издательская и читательская судьба,.. он выходит довольно регулярно тиражом 2500 экземпляров и не залеживается на полке». Обратимся к фактам. В январском интервью по поводу открытия в Оренбурге нового книжного магазина президент фонда «Евразия» Игорь Храмов сообщил, что СПР предоставил в достаточном для продажи количестве полный комплект альманаха «Гостиный двор» начиная с 1995 года. Я не поленился зайти в магазин и проверить. Так оно и есть. Значит, за 12 лет существования «ГД» авторы и издатели не смогли продать или хотя бы раздать все номера своего альманаха. Он все же залежался на полках. И никакие камлания и обманы не изменят этой истины.
литературный донос: как это делается
Обсуждая с друзьями некоторые тезисы этого очерка, встретился с такой точкой зрения: «Ты переоцениваешь, – говорили мне, – своих оппонентов. На самом деле их рефлексы примитивны. Они хотят денег и славы. Любыми путями. Даже пускаясь во все тяжкие». Можно взглянуть на это и под таким углом.
Вот вам образец «критики», датированный не 1937‑м, а 2005 годом. Автор – В. Пшеничников. Раздав затрещины направо и налево, он вопрошает: «Но поскольку альманах («Башня». – С.Х.) стал явлением в нашей литературной жизни, надо бы разобраться: что, кого и кому он «являет», чему служит». Из выспренне-сбивчивых строчек ясно, что являет не тем и служит не тому. Прямо пролеткульт, РАПП какой-то. Но эти призывы — образец литературного доноса прежних времен. А вот вам вполне рыночный пример. Н. Емельянова пишет: «Ведь составители «Башни» с такой яростью добивались денег на издание своего детища, так уверяли в его непреходящей ценности». Обратите внимание на очередной подлог. Емельянова могла прочитать, кто спонсировал альманах, но присутствовать на переговорах по этому поводу она конечно не могла. Значит, размышления о ярости и аргументах она просто выдумала. В конце статьи критикесса, конечно, не удержалась от бездоказательных оценок: «А на поверку – общий художественный уровень альманаха оказался близок к графоманству». К слову, больше других досталось от нее поэме «Кот Баюн» М. Резинкина. А он тут же возьми и получи за нее Всероссийскую премию имени П.П. Бажова! Наверное, в Екатеринбурге (который Старых спустя полтора десятилетия с момента возвращения городу имени продолжает именовать Свердловском), где проходило вручение премии, его газету не читают. А то не видать бы Резинкину бажовской премии…
«Критикам» осталось сделать последнее движение – сбросив маски, громко крикнуть спонсорам: «Не давайте этим денег на их издания. Лучше дайте нам!». Это движение и этот крик виртуозно выполняет А. Старых с прямым обращением к депутату Госдумы О. Наумову – зачем дал денег на «Башню»? и к губернатору А. Чернышеву – зачем помог издаться Л. Буракову? Всё. Круг замкнулся. «Критики» теперь могут лишь бегать по нему. Что они и делают.
Завершая эту статью, спешу сообщить читателям, что в следующем очерке они смогут узнать, кто такие «сердоболы земли русской», и как они метят территорию, что такое атака клонов, и почему писатели-«патриоты» не знают Библии, зачем ездил Старых на Святую землю, и что из этого получилось.
Специальное разъяснение автора для «вечернеоренбуржцев»: сформулированные в этом очерке воззрения являются только моими, и могут разделяться или не разделяться всеми людьми доброй воли, включая моих коллег по Союзу российских писателей; это не редакционная статья, она написана не по заказу, а по убеждениям, и гонорара за нее я не получу – в отличие от вас.
Сергей Николаевич Хомутов родился в 1960 году, окончил Оренбургский пединститут, преподавал, работал на телеканалах «Регион», «РИАД-ТВ» и «ОРЕН-ТВ», в пресс-службах губернатора и «Оренбурггазпрома», был редактором газеты «Московский комсомолец» в Оренбурге». Член Союза российских писателей. Печатался в самиздатовских журналах, местных газетах, альманахах «Башня» и «Чаша круговая», журнале «Урал». В 1998 году издал под одной обложкой четыре книги стихов: «Второе зрение», «Светлые песни», «Арьергард», «Зимняя радуга», в 2003‑м в серии «Автограф» вышла книга «Привкус вечности», в 2006‑м – повесть-сказку «В поисках Живой воды» (в соавторстве с Вячеславом Моисеевым).