≡ ВСЕВОЛОД ПАНКРАТОВ ≡
О приемах критики в «Литературном Оренбурге»
сам себе редактор, или Бездарь агрессивная
Разберем методы анонимов «ЛО» на конкретном примере одной, с позволения сказать, рецензии. Начинается она словами: «Обратимся к голосу профессиональной критики…». И далее: «Творчество Сергея Хомутова получило следующую оценку у прозаика, эссеиста, критика, члена Союза писателей России Александра Старых».
Задача первых строк, в общем-то, ясна. Первое – надавить на читателей несуществующим авторитетом, пусть даже солгав. А.В. Старых (А.В.С) — по профессии журналист, по образованию учитель литературы и русского языка. К профессии человека, зарабатывающего литературной критикой на жизнь, он не имеет никакого отношения, за исключением написания нескольких статей (не рецензий) ругательного характера. Достаточно было анонимам открыть словарь и посмотреть значение слова «профессия», чтобы понять: с таким определением Александра Васильевича они, мягко говоря, погорячились. Это все равно, что вратаря дворовой команды назвать профессиональным голкипером.
Литературный же приговор Старых вынесла известнейшая советская поэтесса Римма Казакова, письменно отозвавшись о его «критике»: «Когда рецензии пишутся в таком тоне, они… вне литературы». Римма Федоровна очень точно определила жанр Сашиных экзерсисов – «заказное убийство».
Здесь можно было бы поставить точку, но мы обещали подробный анализ. Только одно предварительное замечание. На просьбу одного из читателей «ЛО» раскрыть лица, был получен ответ в том смысле, что анонимность есть чуть ли не фундаментальный принцип работы этого сайта. Ну и «анонимовали» бы потихоньку, зачем же ссылка на конкретных авторов (А.В.С), с их произведениями десятилетней давности?
Впрочем, мы отвлеклись, а меж тем неанонимный Старых пишет: «Сергей Хомутов не один год пытается убедить окружающих в наличии у него незаурядных поэтических способностей».
Умение приписывать человеку несуществующие мысли и мотивы – яркий признак метода А.В.С., как, впрочем, и всех авторов «ЛО». Процитированное предложение представляет собой утверждение, которое не подразумевает ни малейших сомнений или предположений. У читателей должно возникнуть ощущение, что Сергей Хомутов не просто печатает где-то стихи, а ходит и убеждает окружающих в собственном таланте. Но задумаемся над таким фактом: ни в одном средстве массовой информации, в котором работал Хомутов – в качестве корреспондента, комментатора, заместителя главного редактора, главного редактора, – его произведения и рецензии о нем не публиковались. В профессиональной среде это называется индексом этичности или этикой публикаций.
А.В.С., напротив, кроме как в авторских брошюрках, свою «прозу, эссе и критику» публиковал только в «Вечернем Оренбурге» (газете общественно-политической, отнюдь не литературной), где долгие трудился … главным редактором! Ну и где Хомутов, и где Старых? И кто, а главное – как убеждает окружающих?
Далее – А.В.С. приводит две цитаты из двух разных стихотворений (!), двух разных книг (!!!) Хомутова и делает вывод: «В стихах «мастера серебряной рифмы» русской литературы Сергея Хомутова всё случайно, как на базаре в барахольных рядах, с той лишь разницей, что там иногда можно найти что-нибудь полезное». Старых даже не заметил, как в безудержной злобе, в этот раз помноженной на самоуверенную глупость, он, как унтер-офицерская вдова, сам себя высек, потому что и в стихах, и на барахолке его критический ум ищет… полезное. На базаре я согласен, но в стихах…
Умение превращать собственное незнание в претензии к оцениваемым авторам у А.В.С. просто поражает. Вот в одной своей статье – всё о том же Хомутове – он обильно расставляет вопросительные и восклицательные знаки в скобках у тех или иных строк поэта. Из его дальнейших комментариев следует, что таким образом он показывает своим читателям всю несуразность тех или иных авторских размышлений. Вот пример.
«Как золото над серебром,
В тринадцать с лишним раз» (?)
написал Хомутов».
Поставив вопросительный знак, А.В.С. разражается язвительным комментарием. Саше невдомек, что у Геродота именно это соотношение в цене золота и серебра приводится в качестве основного в древнем мире (V век до Р.Х.). Но где Геродот и где Старых?
В другой раз, сравнительно недавно, Александр Васильевич прицепился к строчкам Хомутова:
«Как Тютчев, в море ночном
Я утоплю свою душу».
Вот уж где А.В.С., что называется, оторвался по полной. С особым сарказмом напирая на то, что сам Федор Иванович вроде бы не топился, не пытался и другим не советовал. Однако, если бы автор статьи перестал кичится собственной недообразованностью перед читателями и задал бы в любом интернет-поисковике строчку «Тютчев, ночное море, душа…», то легко обнаружил бы стихотворение Федора Ивановича, которое начинается словами «Как хорошо ты, о море ночное, — // Здесь лучезарно, там сизо-темно…», а заканчивается такими: «О, как охотно бы в их обаянье // Всю потопил бы я душу свою…». Таким образом, единственная претензия к Хомутову может свестись лишь к замене им глагола с «потоплю» на «утоплю».
В рассказе советского фантаста Сергея Снегова «Тяжелая капля тщеславия» приводится шкала «Высокочастотного измерителя таланта», которая начинается с «Дурака элементарного», а заканчивается «Гением». Автор этих строк до сих пор пытается подобрать определение А.В.С., разрываясь между девятой и седьмой позициями, где, соответственно, стоят «Дурак самодовольный» и «Бездарь агрессивная».
доморощенные стилисты или атака клонов
Вслед за А.В.С. в бой вступают и сами анонимы «ЛО». Всё тот же безоговорочный тон, голословные утверждения, хвастливая необразованность. Почкованием они, что ли, размножаются или новомодным клонированием?
В этот раз они берутся за книгу Хомутова «Нарастающий итог».
«Бухгалтерское название книги, конечно же, является отголоском литературных традиций Серебряного века», — иронизируют анонимы. Им, по-видимому, окончившим лишь бухгалтерские курсы, и невдомёк, что «Нарастающий итог» — универсальный термин, использующийся и в математике, и в физике, и в социологии, и в статистике. Означает он итог чего-то за весь указанный период. Такое название сборника стихов не противоречит «Поэтике» Аристотеля, который утверждал, что метафора «есть перенесение имени или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии».
С представлением о тропах (в поэтическом значении этого определения) в целом и о метафоре в частности у недообразованных стилистов явные проблемы. Вот что они пишут: «Сергей Хомутов умудряется смешать несовместимые предметы, превращая свои стихотворения в невообразимую мешанину. Например, поэт сравнивает осенний сад с «дорийским ладом, распахнутым для всех».
Речь идет о следующих строчках:
«Осенний парк – предмет фотоэтюда,
Дорийский лад, распахнутый для всех,
Создание изысканной причуды
Гедонистических утех».
Как видите все-таки парк, а не сад (ну да ладно, точностью не страдает и «мэтр» А.В.С.). Из текста совершенно очевидно следует, что автор сознательно смешивает современность, Древнюю Грецию и XVII век. В следующих строфах поэт и вовсе уходит в мифы и вновь возвращается в современность, а объединяет все это «вторым зреньем фантазии». С фантазией у анонимов не меньшие проблемы, но они вцепляются почему-то во вторую строчку и пишут: «Мало того, что зримый образ (сад) сравнивается с музыкальной гаммой, так еще и к музыке применяется совсем неподходящее причастие «распахнутый».
Соотношение пластических (так правильнее, см. «Ремесло поэта» В. Брюсова) и абстрактных образов активно разрабатывалось в теории стихосложения. Упрек в их неправильном соотношении был бы справедлив, если бы музыка была абстрактным понятием. Чтобы не грузить неокрепшие умы Брюсовым и Шенгели, посоветуем им в Интернете найти «Конспект открытого урока в 5 классе. «Можно ли увидеть музыку? Можно ли услышать живопись?». Думается, уровень пятого класса им будет все же под силу.
Если бы в уже приведенной нами цитате они написали о не совсем подходящем к музыке причастии «распахнутый», их можно было простить. В конечном счете, даже столь глупые оценочные суждения имеют право на жизнь. Но они позволили себе утверждение (привет Александру Васильевичу!), и поэтому придется обратиться к образованным читателям: может ли в поэтическом тексте музыка быть распахнутой? То есть внезапно открывшейся, доступной, открытой, занимающей большие пространства? Ответ, полагаю, очевиден.
Доморощенные стилисты не унимаются: «Стихи Сергея Хомутова пестрят стилистическими неточностями. Поэт допускает смешение стилей, причем отнюдь не с целью иронии.
«Убить. В этом слове инстинкт первородный
Уютно устроенных и не голодных».
Вторая фраза (особенно слово «устроенные» в своем современном значении, ср. выражение «хорошо устроились») словно бы взята из советских очередей».
В этой длинной цитате идет речь о гончих псах, преследующих волка. Обратите внимание на абсурд последней фразы анонимов. Мало того, что современность для них закончилась в советских очередях (еще один привет Александру Васильевичу!), так они вообще не догадываются, что можно уютно устроить не только жилище человека, но и собаку на псарне.
Вообще, размышления о стилистике и у анонимов, и у А.В.С. напоминают героев стихотворения «Стилисты» Саши Черного:
«– Эти вазы, милый Филя,
Ионического стиля!
— Брось, Петруша! Стиль дорийский
Слишком явно в них сквозит…»
Я взглянул: лицо у Фили
Было пробкового стиля,
А из галстука Петруши
Бил в глаза армейский стиль».
очевидное-невероятное, или Люди в футлярах
Анонимы путаются не только в сложных, но и в крайне простых темах. Им почему-то не понравилась строчки Хомутова из стихотворения «Дон-Жуан»:
«– Мой след, оставленный в веках,
Пунктирному подобен следу».
Далее начинается «критический» разбор. Вот что пишут анонимы:
«Чему же можно уподобить оставленный в веках след? Только какому-то пунктирному следу. Видимо, пунктирный след – это и есть след, оставленный в веках». Как ни читай это умозаключение, понять его смысл невозможно. Это какая-то самоуверенная глупость. Наверное, даже школьнику понятно, что пунктирный след – след прерывающийся, то появляющийся, то исчезающий. Анонимам чужое мнение (за исключением А.В.С.) не указ, но попытаемся сослаться на авторитеты. На портале «Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества» размещена статья «Пунктирный» след классика», о Достоевском, конечно. Исследователям творчества писателя показался возможным такой заголовок. А по мысли авторов «ЛО», Дон-Жуан такой след оставить не мог.
Не найдя в стихах Хомутова ни одной реальной ошибки, анонимы вынуждены вцепляться в любые словосочетания. Доля у них не может быть робкой, нельзя заплатить лепту (для тех, кто не знает, лепта – монета), нельзя следить курс доллара, а можно только отслеживать. Представляю, как бы они вцепились в строчки Лермонтова:
«Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово».
Давайте дружно крикнем: «Из пламени, а не из пламя, Михаил Юрьевич!».
Или, скажем, пожурим Пушкина за его «Что в имени тебе моем?» и тоже воскликнем: «Александр Сергеевич, ну не ставятся, согласно правилам русского языка, два местоимения в предложении рядом!».
Если анонимы действительно верят в то, о чем пишут и требуют от поэтов использовать устойчивые сочетания, то они отрицают сам метод поэзии, которая строится на неожиданных ассоциациях, оригинальных сравнениях, даже сознательных неправильностях (см. «солецизм»). Авторы «ЛО» уподобляют себя человеку в футляре, изрекающему прописные истины. Складывается впечатление, что их консультирует какая-то учительница начальных классов, которая вызубрила все правила русского языка, но поэтику не осилила. Не потому ли они хвалят на своем сайте стихи банальные – с «белым снегом, зеленой травой, ярким солнцем»?
Еще одно пожелание анонимам – не выдергивайте строчек из контекста. А то у вас получается, что строчка «Узел, стянутый тобой» — из старинной воровской песни (см. «Почтовый ящик «Сатирикона»).
лей Сену, слушай «Валенки»
Анонимы из «ЛО» не были бы настоящими троллями, если бы в своем зоологическом невежестве не взялись поразмышлять о переводах. Эту часть разговора они начинают так: «В книжечке «Привкус вечности» (Хомутова, вестимо. – Авт.) есть раздел «Переводы с французского». Уничижительное «книжечке» понятно. Ну не писать ведь, что те же переводы помещены в книге «На языке степных ветров», где собраны переводы лауреатов Открытого Евразийского конкурса переводчиков, который принимает работы в хорошем смысле анонимно – только под шифром. Кстати, в ней помещены в том числе и сделанные Хомутовым переводы Виктора Сержа, сын которого, всемирно известный художник Владимир Кибальчич, отозвался о них самым лестным образом. По-видимому, Хомутов так громко кричал «о наличии у него незаурядных поэтических способностей», что анонимы этого факта не расслышали. Ну да Бог с ними, с Кибальчичами. Полакомимся размышлениями настоящих знатоков языков и переводов.
Вот они: «Первым поставлено известное стихотворение Гийома Аполлинера «Мост Мирабо». Первая строка переведена так:
«Под мостом Мирабо течет Сены вода».
Какое глубокомысленное уточнение! Почему вода, а не керосин? Не молоко? Не иная жидкость?».
Так и хочется на вопрос «Почему?» ответить известным «По кочану!», что вполне соответствует духу и стилистике «знатоков». Не знаю, осилят ли анонимы следующую часть текста, но закончим вначале их примитивный пассаж:
«Вместе с тем, в оригинале строка звучит так: «Sous le pont Mirabeau coule la Seine». Буквально «Под мостом Мирабо льется Сена». Всё. Аполлинеру достаточно указания на действие («льется») и на имя собственное реки («Сена»). Сергею Хомутову необходимо дать понятие текущей субстанции».
Переводы стихов с французского на русский имеют давнюю традицию. Но уже после Тредиаковского поэтов Франции переводили в силлабическом строе, несмотря на то, что французская поэзия тоническая. Однако многие переводчики, в том числе Хомутов, пытаются ставить перед собой определенные формальные задачи, характеризующие эту иностранную речь. Во всех французских словах ударение падает на последний слог, а значит, все рифмы мужские. Это условие Хомутов и соблюл, добавив слово «вода». Обратите внимание, что все его переводы с французского имеют только мужскую рифму. Надеемся, это понятно.
Непонятно другое – как это анонимы смогли «буквально перевести» строчку «Под мостом Мирабо льется Сена». Ведь, согласно словарям, употребленный Аполлинером глагол «couler» в этом контексте может быть переведен однозначно как «течет». Можете представить, что Людмила Зыкина поет «Из далека долго льется река Волга»? И дело не в сбое ритма, а в том, что в русском языке река литься не может. Она у нас всегда течет!
Объяснение пришло само собой и оказалось очень простым. Если «забить» строчку «Sous le pont Mirabeau coule la Seine» в технический интернет-переводчик, то получим «Под мостом Mirabeau лей Сену». Вот откуда, оказывается, «льется Сена»! Но, как говорится, «лить лей, да дело разумей», вернее не доверяй техническим переводам, а то ведь с ними может получиться, что «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго окажется «Нашей дамой из Парижа».
Вывод из всего написанного очень прост и может быть закончен призывом к анонимам:
- Ребята (девчата?), ну не пытайтесь вы размышлять о том, что вам неизвестно, недоступно или непонятно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не заставляйте обращаться к вам словами старого анекдота: «Иван Иванович, не выёживайтесь, слушайте Ваши «Валенки».
Всеволод Панкратов