≡ ПОЛИНА КУЗАЕВА ≡
Рассказы о Джо
И бегемоты умеют делать реверансы
– Я буду там, – сказал Джо и закурил трубку. Пятую за одно только утро.
– Джо, ты сдохнешь не иначе, как в следующем месяце, если будешь и впредь так дымить, – заявила Маргарет.
– Поспорим? – скосив смеющийся кругляшок глаза, Джо выдохнул из себя настоящий парусник. – Смотри, какой ладный. Пригодится в хозяйстве.
– Может и пригодится, Джо. Только ведь в нашем городе и реки нету, – молочно-белые зубы Маргарет блеснули из-под красных обветренных губ.
Слишком уж они, зубы, выдаются вперед, который раз отметил про себя Джо и задумался о другой жене. Мысли о Рози или, скажем, Адели частенько посещали его. Пусть даже будет Виолой, тоже неплохое ведь имя! Главное, чтобы говорила поменьше.
– Дорогая, раньше и парусника не было.
– Твоя правда, Джо. Только не выдувай реку. Она слишком большая!
Произнеся это, Маргарет присела в шуточном реверансе, рискуя больше никогда не вернуться в нормальное положение. Так и бегемот может сделать книксен, только после этого вряд ли останется бегемотом, по крайней мере целым.
Задумавшись, Джо выдохнул и бегемота. Совсем чуть-чуть не хватило дыхания, и бегемот остался без хвоста. Правда, Джо не было известно, имеют ли эти животные хвост вообще. «Сойдемся на том, что это именно тот бегемот, который неизвестно кому кланялся», – мысленно решил Джо.
– Ой, Джо! Кто это? – вскрикнула Маргарет. – Неужели бегемот? А почему он в моем передничке?..
Вопрос смутил Джо, даже испугал. Право, обижать свою старую Маргарет он не хотел вовсе. А тут такое сходство… и передничек этот. Отложив трубку, Джо с кряхтением встал (все-таки нужно меньше курить) и, подойдя к жене, обнял ее за плечи.
– Это… наша новая горничная! Да-да, вот сейчас она отправится варить кофе. Я тут решил, что не дело тебе так много времени проводить за плитой.
– Джо… ты неповторим!
Маргарет с таким чувством обняла Джо, что тот зашелся в приступе кашля. Воздуха перестало хватать, и он бы вообще упал, если бы не могучие объятия любящей жены.
– Тебе плохо? Да?.. Ох, Джо, я же просила тебя меньше курить, – голосила Маргарет, ударяя мужа по спине. И если не выколотила из него дух, то только благодаря воле Всевышнего, в которого Джо раньше не верил. Но как-то, замечтавшись, на десятой или одиннадцатой трубке выдохнул Бога и даже разговорился с ним так, что они навсегда остались друзьями.
– Всё‑о хорошо. Ты оставь меня одного, Маргарет, – с трудом совладав с собой, сказал Джо.
Слова давались бедолаге с трудом, каждое ценило себя настолько, что требовало для произнесения большое количество времени.
– Проверь, как там справляется с делом наша новая горничная, – отдышавшись, промолвил он, добрался до кресла и замер, стараясь не шуметь, чтобы кашель не услышал и не пришел за ним снова.
Маргарет ушла, кашель тоже не давал о себе знать, только щекотал своей поступью глотку. Видимо, уже уходил куда-то внутрь груди, где и жил, каждую ночь вырывая для ночлега по новой норе. «Сегодня больше не придет», – понял Джо и, расслабившись, потянулся было за трубкой, да так и заснул.
Разбудило его какое-то сопение. Не желая просыпаться (еще бы, ведь снилась Индия!), Джо осторожно приоткрыл левый глаз, решив, что если ничего серьезного не происходит, то он спокойно заснет дальше. Но не тут-то было. Рядом с его креслом-качалкой стояла девочка в замусоленном платьице и с котенком в руках. Вы смогли бы спать, зная, что рядом с вами ребенок? Если да, то Джо бы вам позавидовал.
«Интересно, что ей нужно?» – подумал Джо. Дети давно не приходили к нему, тем более с котятами на руках.
– Гкх‑м, – прочистил он горло. – Что ты здесь делаешь, девочка?
– Меня зовут Мари. А это Снеки, – пропищала девочка, представив зачем-то Джо и своего зверька.
– Что ж, Мари, я очень рад, что тебя зовут именно так, а не иначе. Но все-таки, как ты тут очутилась? – все еще боясь говорить слишком быстро, протянул Джо.
– У вас было не заперто. А я… Я слышала, что вы можете сделать всё.
Глаза у нее были до того большие, что, казалось, на лице кроме них ничего не было. «Славный мышонок», – улыбнулся про себя Джо, набил табаком трубку и, выразительно приподняв брови, показал, что внимательно ее слушает.
– Понимаете, мне очень хочется, очень надо… – не договорив, Мари заплакала, и Джо, боявшийся плачущих детей, поспешил закончить фразу за нее:
– Игрушку?.. Шоколадных конфет или, может, новое платье? – спросил он и тут же, затянувшись, выдохнул чудесную куклу с длинными волосами и в таком оборчатом платье, что аж дух захватывало. Довольный, Джо перевел взгляд с куклы на девочку и увидел, что Мари продолжает плакать. Целый поднос с шоколадом и марципановыми сладостями тоже не удостоился даже взгляда девочки, а платье… Платье вызвало еще больший взрыв слез.
– М‑мне не нужно всего этого, – прорыдала она, залив слезами несчастного котенка, и подойдя совсем близко, дернула своими мокрыми пальчиками Джо за рукав.
Джо озадачился. Когда дитя рыдает, отказывается от игрушек, вкусностей и красивых вещей и что-то при этом от тебя хочет, верное время испугаться и печально-сдержанным голосом сообщить, что ребенку пора идти домой, ведь его уже наверняка ищут родители. А что, если?.. Если ее родители умерли, и Мари пришла, чтобы он, Джо, их вернул?.. Это же невозможно!.. Джо чуть не заплакал, поняв, что не сможет утешить девочку. В глазах уже защипало, все-таки нужно меньше курить, от табака становишься слишком уж сентиментальным. Или, может, от избытка прожитых лет? «Да-да, конечно, я же стар, как дырявый сапог, и курить мне можно столько, сколько хочется!» – утешил себя Джо.
– Мари, – начал было он, предварительно отведя взгляд от лица девочки, поскольку не умел плавать, а утонуть в зареванных детских глазах легче, чем выкурить трубку. – Я, кажется, знаю, чего ты от меня хочешь. Понимаешь, можно создать то, чего никогда не было. Оно вроде похоже на то, что ты когда-либо видела, но совсем другое! Вот ты хоть раз видела двух одинаковых кукол? – спросил Джо, ткнув пальцем в сторону куклы, что печально приютилась в углу комнаты. – Я уверен, что нет! Улыбкой или выражением глаз они отличались бы друг от друга! И я тебе признаюсь, девочка, что не смогу сейчас выдуть точно такую же куклу! Да-да, это не в моих силах, а уж чтобы…
– Значит, вы не сможете его взять, да?.. – перебила Джо девочка и, что казалось уже невозможным, заплакала еще сильнее, не переставая при этом давиться словами.
– Никто-никто… ик… в городе не согласился взять его к себе в дом. На улице он умрет, а у‑у-у-у-у‑у у нас дома уже есть кошка, и я не могу-у-у‑у оставить его себе.
– Взять? Кого взять? – Джо даже привстал с кресла и удивленно закрутил головой.
– Снеки такой трогательный. И очень у‑у-умный, – не останавливалась Мари, заметив, что ее слушают и вовсе не гонят прочь.
Джо потихоньку начал понимать, что происходит, и когда Мари дошла до того, что Снеки, как только вырастет, станет ловить мышей и вообще с ним так замечательно спать, не выдержал и расхохотался. Последняя фраза девочки добила его окончательно:
– А если у вас уже есть котенок, может, вы знаете тех, кому он нужен?
Уже икая, Джо ответил вопросом на вопрос:
– А куклу, стало быть, совсем не хочешь?.. Нет, ты посмотри, какая красивая! Настоящая принцесса. А своего Стики… Ну прости, милая, Снеки, давай сюда. Давно мечтал, знаешь ли, о котенке, – вновь поперхнулся смехом Джо. – Можно сказать, что это подарок. А мне так давно ничего не дарили, Мари! А уж чтобы пришли и ничего для себя не попросили…
Еще долго потом смеялся Джо, гладя котенка и вспоминая, как девочка уходила от него, прижимая к себе куклу и платье вместе со сладостями.
– Приходи еще! – сказал он ей напоследок, прежде чем выкурить для котенка блюдце молока и снова заснуть, чтобы увидеть Индию.
– И все-таки я буду там, – прошептал Джо, проваливаясь в сон под мурчание котенка, пристроившегося у него на груди.
Когда в комнату вошла Маргарет, неся поднос с кофе, Джо уже ехал верхом на огромном белом слоне, охотясь на тигра, чтобы поймать его и заставить выпить горячего молока.
Маргарет, стараясь не шуметь, медленно попятилась к выходу, но наткнувшись на парусник, уронила поднос. Замерев на одной ноге и не сводя глаз со спящего, она через некоторое время вновь начала пробираться к двери. Даже дыхание задержала, чтобы уж окончательно не разбудить Джо.
– Эх, а ведь рядом могла быть Джейн! Такая тоненькая и бесшумная! Или Молли. Но куда мы без Маргарет?.. – похлопав слона по боку, сказал Джо и закурил трубку.
Про картошку и дядюшку Эйнара
ДЖО ПОДНЯЛ глаза к потолку и обомлел. Зубы разжались, и трубка, отправившись в свободный полет, больно ударила по колену.
– Чё‑о… – вырвалось у Джо. Он хотел чертыхнуться, но сдержался. В самом углу, зацепившись хвостом за карниз, сидел именно тот, кого Джо только что чуть не окликнул по имени. Маленький такой, с трогательными рожками.
– Можно я у вас поживу? – грустно-грустно скособочив глаза, спросил он у Джо. – Я недолго. Честное слово! Вы не почувствуете моего присутствия, у меня и вещей почти нет.
Джо молчал, моргал и снова молчал. За это время черт успел не только полностью очистить чемодан и забить своими вещами всю комнату, но и, достав свою трубочку, усесться напротив.
– Это хамство, – только и сказал Джо. – Я ведь не давал разрешения.
– Но вы же промолчали не меньше трех раз, а значит, трижды разрешили мне здесь остаться, – виновато улыбнулся черт.
Джо опять погрузился в молчание. Что сказать Маргарет?.. Набожной Маргарет, каждое воскресенье ходившей в церковь? Снова закусив трубку, он затянулся и до того задумался, что, когда черт закашлялся, опять разжал зубы от неожиданности и трубка полетела на пол.
– Черт возьми! – не выдержал он и сейчас же пожалел об этом. Потому что черт тут же взметнулся с кресла и, подняв его любимую трубку, потер ее о живот да и засунул в карман.
– Простите, не отдам! Бейте ногами, протыкайте насквозь вилками, но не отдам. Не положено! – вскричал черт. – Сами должны понимать! Да и вредно вам дымить… в вашем-то возрасте!
Когда у Джо вдруг заканчивался табак или ломалась трубка, с него слетала всякая задумчивость и неторопливость. В такие моменты просыпалась в нем удивительная ясность. Вот и сейчас он наконец-то понял, что напротив сидит черт, набивающийся в квартиранты, и с этим надо что-то немедленно делать.
– Чего тебе надо, а? – спросил он наконец. – До обеда всего час, потому говори быстрее и проваливай. Мне кошки в доме хватает. Чертям, уж извини, места нет.
– Я и не сомневался, что вы будете против, – вздохнул черт. – Ладно, пойду… Только кто меня приютит? Вчера просился на несколько дней к местному священнику на постой, так он меня с матом выгнал! До сих пор обидно становится, как вспомню, какими словами он ругал меня.
– Священник матом? Врешь… – переспросил Джо довольно вяло. Хотелось затянуться, а для этого надо было встать и достать из стола запасную трубку.
– Не, я никогда не вру. Он, кажется, до сих пор молитвы читает. А для нас, чертей, хуже брани нет.
Джо вздохнул про себя с сожалением. Не знал он наизусть ни одной молитвы. Спасти положение могла бы Маргарет, у которой от зубов только и отскакивали многочисленные «сохрани», но ведь та в обморок грохнется, завидев гостя, и вся эта чертовщина раем покажется по сравнению с землетрясением, которое немедленно случится.
– Ну я ухожу, да?.. – уже перевесив ногу через окно, спросил черт, вытирая замусоленным рукавом нос.
– Подожди, – буркнул Джо. – Скажи честно, ты явился сюда, чтобы спереть мою трубку?
– Как вы могли подумать! – всплеснул руками черт. – Сами же попросили взять ее! А она мне, думаете, нужна? Даром не надо! Вы вот гляньте сюда, – с этими словами черт вновь заскочил в комнату и начал лихорадочно вытрясать карманы. Словно без дна, они с грохотом выплевывали на ковер ключи, очки, какие-то сковородки.
– Хватит, – взмолился Джо, когда из левого кармана вдруг выпрыгнула кошка. Невозмутимо мяукнув, словно ее не из кармана вытряхнули, а согнали с кровати, она уселась в центре комнаты и, задрав хвост, тут же облегчилась.
– Это же еще не всё… – страдальчески протянул черт. – Вы вот уже изнемогли. А мне жить с этим приходится. А вы «трубка, трубка»…
Черт дунул, и все его хозяйство разлетелось по карманам.
– Зачем же ты все это с собой таскаешь? – осведомился Джо. – Выкинул бы весь хлам и жил себе преспокойно.
– Не положено! – посуровел черт. – Так ведь порядка никакого не будет. Работа у меня такая.
– Дурная работа. Что куришь-то? – вдруг разулыбавшись, спросил Джо. И черт, обнадеженный его подобревшим видом, весело засеменил словами:
– Перец, семя горчицы, солодку. Травы богородской щепотку добавляю, чтобы продирало.
Прищурившись, Джо наблюдал за чертом. Он уже понял, как вернуть свою трубку, и ничуть не сердился. За черта ему было даже немного обидно.
– Как без дома-то остался?
– Ох‑х, долгая история, – вздохнул черт и снова утер рукавом нос. – Как потомственный черт, прописан я в аду, – начал он. – Что? Спрашиваете, есть разве не потомственные черти? Да их большинство! Вот прожил жизнь человек. Бога вопросами донимал годы напролет, на всех жаловался, так вы думаете, куда его определят после смерти? Конечно в черти! Ну вроде как на перевоспитание, чтобы не жаловался. Работа же адская, – всхлипнул он и принялся канючить вновь: – Жил себе я в геенне огненной припеваючи, как сам теперь понимаю. Так набегаешься за день, насмотришься на людей, вернешься домой под ночь и, отогреваясь, потягиваешь свою трубочку. И как-то существование собственное не таким уж бессмысленным кажется. Лишился всего этого я в одночасье! Скажу по секрету, что в аду дефицит с местами. Местные, конечно, ругают ад на чем свет стоит, но за прописку дрожат.
– За что лишился-то? – не вытерпел Джо. – Обед же скоро, рассказывай скорее, – поторопил он черта.
– Да по глупости… Вы, люди, часто чертыхаетесь безнаказанно потому, что рядом нашего брата не оказывается. Мы ведь не резиновые, всюду не успеваем.
– Ладно уж, не оправдывайся. Халтурите, черти! – добродушно скаламбурил Джо.
– Если и так, то ваше в том счастье, – беззлобно огрызнулся черт и закончил-таки рассказ о своих бедах: – Дело было под вечер. Устал я тогда, еле ноги волочил, хвостом обо все камни запинался. Снег еще, помню, шел. Тяжелый такой, рыхлый. Ну я и решил передохнуть. Взобрался на крышу какой-то лачуги. Сижу – отхожу, в окно одним глазом поглядываю. А там чистенько очень. Голодом так и потягивает от этой чистоты. В одной комнате детишки с собакой играют, а в другой уставшая женщина с таким, знаете, огрубевшим от тоски лицом сидит на лавке и в руках картофелину держит. Я не большого ума черт, что уж и говорить, но даже я понял, что больше здесь ничего нет на ужин. И вот сидит эта несчастная и все смотрит на картошку, словно взглядом размножить хочет. На этом-то я и погорел!
– Чертыхнулась, что ли, хозяйка? – догадался Джо. – А ты, такой совестливый, брать картофелину не стал?
– Истинно так! Вот из ада и выгнали взашей, – горестно затянул черт. – И предупредили: мол, если еще раз подобное допущу, то на века лишусь шанса прописку вернуть. А так… может, амнистируют. Потому трубку вам не отдам, хоть и готов уже ради вас на многое!..
– Понятно все с тобой, – Джо, едва уловимо нахмурившись, неожиданно крикнул: – Маргарет!
Он знал, что Маргарет придет не сразу. Она ведь на кухне над обедом хлопочет. Сначала рассердится, что он сам не соизволил прийти, а потом все-таки, испугавшись, что вдруг ему нездоровится, поспешит.
– Сейчас сюда жена заглянет, ты спрячься пока за стулом, приятель, – сказал Джо черту. – Она у меня нервная чуток, еще пристукнет тебя со страху – всякое ведь быть может.
Удостоверившись, что черта не видно, Джо позвал жену еще раз, его нетерпеливое «Марррргарет» прокатилось по всему дому.
Через несколько минут запыхавшаяся и гневная Маргарет стояла на пороге, и Джо от ее вида даже немного страшно стало.
– Дорогая, – начал он быстро, – скажи, как звали твоего любимого покойного дядюшку: Вильямом или Эйнаром?
Когда Маргарет вспоминала о дяде, весь ее гнев улетучивался. Да и не злилась она никогда, лишь строгий вид на себя напускала. Правда, иногда, забывшись, могла и приложить сковородой.
– Ох‑х, Джо, опять ты забыл имя дяди Эйнара, а ведь он подарил нам на свадьбу пару прекрасных подсвечников, что до сих пор стоят в нашей спальне. Святым человеком был! Помнишь, как он приехал к нам в гости и жил месяц, каждый день начиная с молитвы?.. Он-то ведь меня и приучил к этому.
– Да… Это было… незабываемо, – проворчал Джо. – Сам удивляюсь, как мог запамятовать его имя. Обед-то скоро?
– Спускайся в столовую через десять минут, – прощебетала Маргарет и поспешила вернуться на кухню.
– Слышал, черт? Каждый день моя Маргарет молится. Хочешь еще жить здесь?
Вылезший из-за стула черт задрожал. Да, хочет! Еще как хочет, а молитвы он слушать не станет. Заткнет себе уши затычками, и все дела!
– Дурак ты, черт. Утомил меня, – сказал Джо, поднимаясь с кресла. – Не отдашь трубку – знаешь, что сделаю?
И, медленно выпуская из себя воздух, Джо по слогам начал:
– Маргарет, побрал бы тебя чё-о‑о…
Через секунду черт плакал навзрыд, проклиная судьбу, а Джо любовно потирал вновь обретенную трубку.
– Да не реви, дурак. Отнял картошку у нищей семьи, так не жалуйся. Я тебя сразу раскусил. Кто ж черту-то поверит?.. Маргарет если только, – улыбнулся Джо и добавил, вставая с кресла: – Пошли уж обедать, выдадим тебя за собаку. Лаять-то умеешь?
Вкус к жизни
– Я, наверное, сегодня умру, – будто пробуя слова на вкус, протянул Джо.
– Да‑а, черт. Умру. Ты уж позаботься о Маргарет. Она ведь одна и дня не проживет. Некому вот будет завтра сказать ей, что на ужин готовить, она Богу душу и отдаст, не сумев сделать выбор. А ты – ты окажешься рядом и не позволишь этому произойти.
Верно, брат? Так и скажешь: «Маргарет, пожарь сегодня картошки, отвари сосисок и приготовь густого киселя». Она озадачится, помчится хлопотать и даже по мне горевать не станет – некогда же!..
Черт так и замер с лобзиком в руках. Взялся было хвостатый вырезать из полена замысловатую фигурку женщины с печальным лицом и с большой картофелиной в руках. Приближалось Восьмое марта, вот и решил черт порадовать Маргарет новой солонкой: подразумевалось, что соль будет заполнять собой ту самую картошку, полую внутри.
– Ну, чего онемел, дурень? – прикрикнул на него Джо и, в раздражении дернув себя за ухо, добавил: – Устал я… И не закатывай глаза.
Черт и не закатывал. Наоборот, испытующе поглядев на Джо, вздохнул. Тут пророком не надо быть, и так видно, что утомлен старик. Только чем? Курит целыми днями да в шахматы играет. Правда, на час-другой выбирается голубей покормить во двор. Всех городских пернатых обжор уже приучил прилетать сюда. Маргарет хлеб печь не успевает, подумал он и вздохнул.
– Может, курить бросите? – протянул тоскливо, зная, что зря слова тратит. Нельзя Джо такого говорить. Да и бессмысленно: все равно, что предлагать не дышать. Только все беды-то от этого. Из-за чего лицо Джо мрачное – глаза такие, словно влили в них смертельно горького кофе и даже крупинки сахара не кинули подсластить. Из-за них… трубок этих, которых за день до двадцати штук выкуривается.
– Фигуры лучше расставь – белыми играть буду, – махнул рукой Джо, проигнорировав предложение, и, набив табаком трубку, затянулся.
– Доиграть-то успеете? – съязвил черт. – А то в ад за вами с шахматной доской отправляться не стану.
Сомкнув руки на животе, Джо задумался. Хамит черт… То на цыпочках ходил, в углу спал и голоса не подавал. А тут взялся на кухню к Маргарет заглядывать. Картошку, дескать, той помогает чистить! Будто Маргарет сама не справится, недаром ведь всю жизнь этим делом прозанималась. Потом выстругал подставку в прихожую для ботинок. Мол, так удобнее и красивее. А сам при этом все исподлобья на Джо поглядывал, проговаривая беззвучно: мог бы и выдуть приготовленный уже ужин, хоть какой-то толк от тебя был бы. Какой заступничек-то у Маргарет нашелся, с таким и мужа не надо.
Джо был совсем не злым и уж вовсе не мстительным. Но устал он до рези в глазах. До нехватки воздуха в голове.
Скосив заботливый взгляд на черта, он вдруг ласково и спокойно произнес:
– Черт, а ты знаешь, что Маргарет я выдул?
Тот аж закашлялся от неожиданности. Задергал ушами и хвостом закрутил – глаза его налились какой-то смертельной тоской, хотя и был он бессмертным.
– Догадывался, – буркнул он. От рождения таких добрых не бывает, – сказал, как отрезал.
Ему-то это было известно лучше других. Кому, как не черту, людей знать?
Однако знал – не знал, а поник хвостатый так, что смотреть тяжко. Сидит, пешку в руках вертит, будто бы пыль с нее смахивает. Только, скажите, какая пыль может быть в доме у Маргарет?
– Давай уж ходи, философ.
Джо, недовольный и раздраженный, сделав первый ход, отодвинул от колен столик с шахматной доской, чтобы черту сподручнее было обозревать поле битвы.
Только хвостатый с места не сдвинулся. Обвил хвостом колени и затих.
Джо стало стыдно. Он чуть не чертыхнулся в досаде, хотя за последние дни почти отучил себя от этой привычки. Только вот собрался помереть, так нет же, сорвалась глупость с языка, теперь самому и расхлебывать…
Оно и понятно: черту легче было бы пережить, что его выдули, чем Маргарет, которая даже молиться реже стала, чтобы не нервировать лишний раз. И кого? Адского заморыша!..
– Не хочется чего-то. Пойду Маргарет помогу, – тихонько так сказал черт и направился на кухню.
– Ну-ну, – только и смог выговорить Джо, перед тем как напоследок крикнуть в след: – Ты напомни ей, что она выдута, а то вдруг забыла!
Сказав это, он затянулся и через некоторое время выдул рыцарские доспехи.
– Как раз то, что надо, – хмыкнул Джо, зная, что скоро они ему пригодятся. И чего только не сделаешь, чтобы совесть не мучила!..
В кухне грохотали кастрюли, все было белым от пара: Маргарет готовила праздничный ужин. Заметив, что Джо последние дни как в воду опущенный, она решила сделать все, чтобы его подбодрить.
Не скоро, надо признать, заметив скособоченную фигурку черта, обратилась к нему:
– Чего тебе, чертушка? Закончили в шахматы играть? – спросила она, не переставая метаться от стола к плите.
– Просто… думал, может, помощь нужна, – водя пальцем по столу, промямлил черт. – Ничего почистить не надо?..
Маргарет, с умилением поглядев на него, вдруг нахмурилась. Клубы пара хоть и носились по кухне, окутывая ее в белое, но глаза черта, в которых плескалось страдание, заслонить не могли.
– Почему это ты такой грустный? Ну-ка рассказывай, – уперев руки в боки, сказала Маргарет. Она даже блины снимать не стала со сковороды и про манты забыла.
– Нет, ничего, – чуть не плача, выдавил он из себя. – Старую жизнь вспомнил, – приплел черт.
– Ну это пройдет, милый, – успокоилась Маргарет. – Бывает! Ты вот нарежь мне лука, если не сложно. Не люблю я с ним возиться.
Быстро взялся за дело черт и, если бы его не остановили, искрошил бы весь запас лука в доме да залил слезами всю кухню.
Отобрав у горе-помощника нож, Маргарет покачала головой. Она, конечно, не была самой чуткой женщиной в мире, но все же догадалась, что плакал черт вовсе не из-за лука:
– Так дело не пойдет. Признавайся, что случилось?
.
ДЖО МУРЛЫКАЛ себе под нос песенку про веселого жирафа. Его настроение медленно улучшалось, а когда он заслышал грохот в коридоре – такой, словно по нему бежало стадо бизонов, – то вообще прямо расцвел.
Когда Маргарет с ревом влетела в комнату, он был уже в доспехах, готовый к битве. Черт не знал, сколько времени Джо кружил по дому, подгоняемый ударами сковороды.
Это потом уже был заключен мир и произнесена торжественная клятва, что никогда, воистину ни-ко-гда Джо не произнесет подобной ереси вслух – что якобы Маргарет родилась не от мамы и папы, а выплыла на свет из курительной трубки.
Это потом они втроем уплетали блины, обмакивая их в вишневое варенье.
– Ну что, черт, все еще считаешь, что таких добрых, как Маргарет, не бывает? – спросил Джо, потирая ушибленную голову, которую не смог уберечь даже шлем.
Черт ничего не ответил, уминая за обе щеки блины. Только довольно угукнул. Он буквально светился от счастья. А Маргарет улыбалась, наблюдая за Джо, вновь ощутившим вкус жизни.
Ангел для черта
СО ВРЕМЕНИ извержения вулкана прошла уже пара дней, однако глаза Маргарет все еще полыхали.
– Негодяи! Негодники! Кровопийцы! – то и дело слышал в своей комнате Джо, и это несмотря на то, что он накрепко закрыл дверь, которая, правда, то и дело отходила от косяка.
Сидя в своем поделенном на разноцветные лоскутные квадраты кресле, Джо пытался думать. Круги морщин на его лбу смыкались и размыкались, образуя бесконечные лабиринты.
Дрова в камине давно прогорели. В комнате было холодно и безжизненно чисто. На деревянном полу ничего не валялось: ни машинок, ни кухонных ухваток, ни пузатых будильников. Один только стул, будто в испуге, замер на трех своих ножках, прижавшись к книжному шкафу. Видно, кто-то использовал его как лестницу, чтобы дотянуться до верхней полки.
В какой-то момент в доме стала нарастать непривычная тяжелая тишина. Джо слышал лишь, как поскрипывает его кресло-качалка. Казалось, мир стал измеряться одними звуками, которые были совершенно бесплотны. Посмотрев в окно, Джо заметил, что идет снег. Белые звездочки пролетали мимо комнаты, и это было обидным.
– Эй, черт! Открой окошко, – крикнул и тут же осекся.
Вот уже три дня, как они с Маргарет остались одни. Вот уже три дня, как Джо не то чтобы курить – затянуться не может, а все из-за этого черта хвостатого, будь он неладен!
Разозлившись на беспросветную тишину, на снег, которому было все равно, пропал черт или нет, на Маргарет, которая сейчас как пить дать плачет, услыхав его крик, Джо не выдержал и, схватив тяжелую книгу, лежавшую у него на коленях, запустил ею в окно. Осколки полетели на улицу, а навстречу им в комнату ворвался ветер. Закружил снежную пыль, вмиг выбелил и без того седовласую голову Джо.
– Ой, – только и выдавила из себя Маргарет, придя на шум, и Джо совсем пал духом. Его жена не ворвалась подобно вихрю, уничтожая на пути все немыслимые несчастья, которые уже одолевали Джо в её голове. Нет, лишь тихонько вошла и, ойкнув, опустилась на пол.
«Кажется, она похудела», – подумал Джо и лязгнул от холода зубами.
– Может, ты приготовишь нам студня? Твоего чудесного студня? – убитым голосом предложил он, надеясь вселить хоть немного жизни в свою Маргарет.
– И ты сможешь есть в такую минуту? – страдальчески спросила она и зарыдала, уткнувшись лицом в передник.
Это было уже слишком. Чересчур. У Джо от негодования запершило в горле.
– Пере-е-естань, Маргарет! Ей-богу, ты убьешь меня этим.
Снег летал по комнате, превращая полы в континенты, поделенные на маленькие острова лужиц.
Надо было собраться с духом и закурить. Хотя бы для того, чтобы застеклить окно. И согреться – мысль о горячем вине со специями, мелькнув в голове Джо, тут же исчезла. Да, он хотел согреться, но только не пить, не курить, не есть…
«Слишком долго прожил я с Маргарет. Стал совсем как она», – мрачно подумал Джо и представил себя идущим по заснеженной дороге. Вот, теряя последние силы, он добирается до дерева. Оно как вешалка – безжизненное и сухое, с растопыренными ветвями. Прислонившись к стволу, Джо оборачивается: его следы уже занесло. Ничего кроме снега нет. Впереди тоже. Ещё немного, и он сам превратится в сугроб. Только бы закурить трубку… Он тянется в карман, вытаскивает её. Набивает остатками табака и подносит ко рту. Вот сейчас…
– Джо, ты слышишь?..
О чёрт! Слова Маргарет ударяют его. Мысленно он роняет в снег трубку. Надежды не остается.
– Ты понимаешь, что сейчас убила меня? – открыв один глаз, Джо качает головой. Ему очень жаль себя, умирающего где-то в заснеженной пустоши. И его может утешить одно – раскаяние Маргарет. Только ей, кажется, вовсе не до него.
– Слышишь? – говорит она ещё раз. – Стучат… Может быть, это снова они?..
Какое там стучат! В дверь уже чуть ли не ногами дубасят.
– Пусть ломают, – оживился Джо. – А ты, дорогая, лучше не двигайся с места, – добавил он, доставая из кармана брюк свою трубку. – Ты смотри, как налегают! Молодцы! – довольно усмехнулся, затягиваясь. – Интересно, что сейчас будет?
Ждать пришлось недолго. Через пару минут в комнату ворвалась целая орава чертей. Хвостатых, дурно пахнущих и, конечно, разутых. Заметив, что первым делом Маргарет покосилась на следы, оставленные копытами незваных гостей, Джо совсем развеселился. Дело налаживалось!
Таким же табором они явились сюда и три дня назад. В мгновение ока скрутили их черта и сгинули. Джо с Маргарет даже опомниться не успели…
И вот стоят, глаза уставшие-преуставшие. Грустные даже.
– Ну‑с… С чем пожаловали?
Странные фигуры вылетают из трубки Джо. То ли драконы, то ли люди, то ли…
Черти молчат. Только переминаются с ноги на ногу, крутят хвостами, пока один из них, видно самый главный, с рыжим пятнышком на подбородке, не выдавливает из себя:
– В общем, это… заберите обратно своего…
Не договорив последнее слово – грязное и бранное – главарь умолкает. Это Джо, выдохнув огромный розовый леденец, затыкает им рот сквернословнику.
Тот таращит глаза, силится выплюнуть застрявшую в горле сладость.
– Чем же вам не угодил наш… гм… родственник? – осведомляется Джо, косясь на Маргарет, которая, обняв скалку, ловит каждое слово мужа, готовая в любой момент ринуться в бой.
– Да он… того… – мямлят черти.
– Просто… – начинает главарь, проглотив наконец-то леденец, и тут же вновь замолкает.
Очень уж не любит Джо таких вот ругательств, особенно сказанных в присутствии Маргарет.
Так что в одно мгновение во рту безобразника появляется ещё одно сахарное лакомство – огромный петушок, и его уже – Джо постарался – не выплюнуть, не сглотнуть.
– Ну мы не знаем… Нам и самим места в доме маловато. Да, Маргарет? Или все же примем обратно? – обращается он к жене, незаметно подмигивая ей.
– Что ты, Джо! – вскрикивает она, не заметив сигнала. – Мы же…
– Да-да! – не давая ей продолжить, говорит Джо. – Право, мы не можем забрать его. Уж спасибо, братцы, что избавили! – добавляет он, выдыхая все новые фигуры из дыма: огромного василиска, смотрящего в зеркало, даму с собачкой, этажерку с книгами.
На чертей становится жалко смотреть. Вот и Маргарет глядит на них уже не так гневно. «Так дойдет до того, что она их пригласит чай пить и предложит остаться у нас», – смекнул Джо и решил, что пора закругляться.
– Скажите сначала, зачем утащили его, – рявкнул он на них и крутанул себя за ус.
– Положено так, – выступил вперед один из чертей. С выбеленной временем бородой и шкурой он представлял собой странное зрелище. Белоснежный бес… Чего только не увидишь на свете!
– Заведено у нас в аду каждые полгода являться на сверку. Докладывать, сколько злых дел сделано, сколько душ погублено. За это нас премируют, если много. И, конечно, наказывают, если слишком мало. Этот же ваш… родственник… не являлся целый год! Вот нас и выслали на его поиски. А как притащили в ад, так все и началось.
– Что именно? – полюбопытствовал Джо, начав успокаиваться.
– А то! Ходить он меж нами начал и рассказывать, как здорово добро делать. Тут его бы и удавить на месте, так мы же, черти, бессмертны… И так его наказывали, и сяк, ничего не помогло… Вот и решили идти к вам и просить обратно его забрать. Слишком уж невыносимой жизнь с ним в аду стала…
– Почему? – робко спросила Маргарет.
Черти при звуках ее ласкового голоса вздрогнули. И снова ответил самый старый из них:
– Слушая его, многие из нас решили, что мы несчастны и убоги. А хуже чувства жалости к себе ничего нет.
Тут черта аж передернуло.
– Никакая мука адова не сравнится с этим. Ничего хуже нет, чем жалеть себя. Жалеть себя и корчиться в душе, что ты хуже всех и несчастнее. Что права не имеешь на счастье…
– У вас душа есть? – искренне изумился Джо.
Черти, услышав вопрос, поникли совсем. Не хотели бы признаваться в этом, да пришлось.
– Сами видите, я далеко не молод, а у нас ведь век за месяц идет. Если признаться, то бесконечно стар и даже дряхл, а ваш… родственничек и меня уходил. Стал я с тоской думать, что вот у людей есть ангелы-хранители, а у чертей нет. Потому и беречь нас некому. От этого слезы и ночью, и днем на глаза просились. Думал выколоть их, да сил не достало. Жалеть же себя начал. Вы уж заберите этого… – старый черт не закончил фразы. То ли очень мудрым он был, то ли взгляд его в эту секунду упал на главаря, который до сих пор давился слюной, стараясь растворить в себе сахарный кляп.
– Так уж и быть… – милостиво кивнул Джо и, заметив, что черти тут же приободрились, произнес: – Хотя…
Здесь уже не выдержала Маргарет. Поднявшись с пола, подошла вплотную к чертям. Глаза её наполнились слезами от жалости к несчастным.
– Бедные, не переживайте. Быстрее возвращайте нам нашего хвостатого. А его вон, – она кивнула на Джо, – не слушайте. Нам тут и самим худо без черта живется.
– Без черта-то? – седой бес покачал головой. В глазах его вспыхнул злобный огонек, который тут же погас. Только чернота и осталась.
«Странно, а у нашего плошки зеленые. Как крыжовник», – подумал Джо и неожиданно для себя понял, что страшно устал.
Затянувшись в последний раз, он выдул маленького тощего сорванца с луком, который тут же закружил над головой у древнего черта.
А через пару часов Маргарет уже отпаивала чаем с малиновым вареньем своего любимца. Дуя в чашку, он прятал глаза на самое дно.
– Блин ещё будешь? – спросил Джо.
Он пил жгучий кофе, курил и боролся со сном.
Черт в ответ радостно закивал:
– Бу-у-уду.
– Сколько можно-то? – лениво вскинулся Джо, но, припав к трубке, выкурил целое блюдо тоненьких ажурных блинов.
В комнате было тепло. На полу валялись перья, кубики, монетки.
– Просто дома хорошо очень, – невпопад ответил черт. – Знаете, как в аду плохо, где все только себя жалеют? – спросил он, но никто ему не ответил.
Маргарет ушла готовить свой восхитительный студень, а Джо, засыпая, думал о старом черте. Всё ему представлялось, как тот заботливо склоняется над недокормышем-ангелом и просит его хоть немножко покушать.
Орхидея
– А можно я съем ещё? – спросил Джо и тут же потянулся за последним овсяным печеньицем.
Он и так слопал почти все. Но как сдержаться, когда Маргарет испекла такие вкусные штуки?..
Черт отвернулся, чтобы скрыть укоризну. Он позволил себе полакомиться лишь одним, а Маргарет так вообще лишь надкусила печеньку. Вот уже неделя, как в доме кончился табак. А когда Джо не курит, кладовая быстро пустеет… Да и откуда чему взяться, когда из них троих никто не работает? Дни и ночи напролет черт думал, куда бы устроиться на службу, и нещадно худел.
– Больше ничего нет, милая? – вытерев рот рукавом, Джо с сожалением уставился на опустевшее блюдо.
Маргарет виновато покачала головой и, забрав посуду, ушла на кухню заваривать кофе.
Комнату затянуло молчанием. Джо сердито поблескивал глазами.
– Что будем делать, черт? Кому-то из нас нужно отправляться в город на заработки, и я почему-то уверен: не мне.
Поднявшись из-за стола, он подошел к окну. По саду уже который день топтался дождик. Мелкий, назойливый и холодный. Даже нос высовывать наружу не хотелось.
– Вот интересно, – вертя в руках не унесенную Маргарет вилку, начал чёрт, – а что выкурилось у нас в последний раз? Никак не припомню.
– Врёшь, – бросил Джо и в раздражении задернул окно.
Да, чёрт врал. Забыть белоснежную орхидею с фиолетовым глазком было нельзя. Всю трубку Джо потратил на нее. Зная, что забивает любимицу последним запасцем табака, думал, как сейчас выдует целую прорву первосортной вирджинии. Как раз в этот момент в дверь позвонили, и через минуту перед Джо возник молодой человек лет двадцати в залатанной куртке и со шрамом через всю щеку.
– Прямо Лоскутик, – хмыкнул Джо и, поднеся трубку ко рту, спросил, чему обязан.
– Я‑а-а‑а… – замычал гость. – Мне…
Ожидая, пока тот разберется с местоимениями, Джо рассмотрел, что глаза у паренька синие с черным. Во взгляде – и земля, и небо, и только раскрывшийся после долгого сна любопытный цикорий.
– Она… я… нам…
– Заткнись и сядь, – добродушно оборвал его Джо. Она тебе сказала, что видеть не хочет, а ты любишь её больше жизни?
– Вы почти правы.
Справившись с волнением, он заговорил ладно и связно.
– Лучше и добрее моей Ани никого нет на свете. Мы выросли вместе. Сколько я помню себя, столько и её.
«Очередной восторженный дурачок, – проворчал про себя чёрт. – Все они так: сначала превозносят, а потом посылают к черту… причем таких истеричных дам, что хоть вешайся. Однако что он там говорит про больницу для бедняков?»
– Если бы вы видели, как Ани заботливо ухаживает за теми, кого бросили даже родные! После занятий в университете я тоже часто спешу туда, чтобы помочь ей. Мы читаем книги старикам, которые не понимают ничего, однако блаженно слушают нас. Я учусь на доктора и как-то весь вечер рассказывал им основы анатомии, и, поверьте, улыбка на губах у старого Сэма была такой же, с какой он слушал накануне сказки. О, это милый старик. Он всю жизнь проработал в городской конюшне и сам сделался похожим на лошадь. Мы смеемся с Ани, что во сне он фыркает точь-в-точь как конь. Но я, кажется, отвлекся. Простите!
В смущении парнишка вскочил со стула и начал ходить взад-вперед по комнате. Так, что скоро у Джо зарябило в глазах.
– Понимаете, я не помогал Ани в больнице весь март! Готовился к экзаменам, будь они прокляты! Сдав всё, поспешил в нашу богадельню и обнаружил, что у нее уже другой помощник… Это садовник. Он вдов и воспитывает троих детей, но вы бы видели, как моя девочка на него смотрит. Она любит его, я уверен!
– А я‑то здесь при чем? – спросил Джо, выпустив изо рта еще одно замысловатое облачко дыма.
– Сделайте что-нибудь! Говорят, вы можете всё! – вспыхнул юноша, и чёрту показалось, будто он вот-вот разрыдается.
– Если цветок вырос и распустился, то его можно только сорвать, молодой человек. Вы напрасно отняли наше с вами время, – изрек Джо и, оторвавшись от трубки, взревел: – Маргарррррет!
– Но я подслушал вчера их разговор! Он сказал моей девочке, что скоро оставит семью. Этот садовник хочет позвать ее под венец!
Тут даже чёрту стало жаль юнца. Шрам на лице парня налился кровью, глаза запали, а голос дрожал, как порванная струна.
– Как думаешь, согласится? – спросил Джо, прежде чем в очередной раз закричать изо всех сил: «Маргарррррет, ну где же ты?».
– Ах, вы издеваетесь надо мной! Это жестоко, – очень кротко, совершенно отчаявшись, сказал юноша. – Зря я пришел…
Он направился было к двери, но Джо остановил его:
– Сядь! Да когда же явится эта Маргарет?.. Я не знаю, чего ты ждал от меня, мальчик. Если ты любишь девочку, то должен верить ей, что бы она ни сделала. Однако я не философ и не святой отец. Посмотри, какой цветок удалось мне создать, пока я слушал твой рассказ. Подари его своей Ани. Пусть даже на свадьбу с чудовищем, если этого… гм… ей хочется. А теперь иди, я устал от тебя.
Черт обмер, уставившись на белоснежную, с фиолетовым глазком орхидею. Она была прекрасной, но что они станут делать без табака?.. Джо, слушая мальчишку, выкурил всю трубку… Катастрофа!..
Молча взяв цветок, юноша ушел. Кажется, он плакал и не хотел показывать своих слез.
Вздохнув, Джо прошептал:
– Каков болван, а?
– Вы или он? – любезно осведомился чёрт.
– Ты, обормот!..
Когда в комнату заглянула Маргарет, Джо, гневно на нее посмотрев, спросил:
– Чего пришла? Я хотел тебе показать себя в молодости, но мой юный двойник уже ушел. Ты, как всегда, опоздала!
– Джо, я отлично помню своего тощего и глупого ухажера, который умудрялся ревновать меня даже к вокзальной скамейке! Через полчаса, кстати, будут пирог с почками и плюшки с шоколадом.
Да, так сказала тогда невозмутимая Маргарет и устроила для них настоящий пир! Черт, положив на стол вилку, облизнулся. Хотелось есть. Все-таки именно он должен пойти в город, а иначе, того и гляди, на заработки отправится Маргарет.
Вздохнув, он потопал к выходу. Главное, чтобы не побили, когда придет наниматься. Честным чертям всегда достается…
Когда уже надел дождевичок, раздался звонок. Это был почтальон.
– Письмо для сэра Джо! – гаркнул тот, вытянувшись во весь рост. Отдав конверт и какой-то увесистый сверток, он, ухватив черта за локоть, спросил шепотом:
– Любезный, а сэр Джо действительно может все? У меня, знаете, сломались фамильные часы. Он не мог бы их починить?..
Умоляюще посмотрев на черта, почтальон полез в нагрудный карман:
– Я заплачу!
Искушение было огромным, но черт сдержался.
– Сэр Джо не часовых дел мастер. Извините.
Уходя в зал, черт ругал себя. Чего стоило попросить у почтальона понюшку табака! Ох уж этот грешок гордыни…
Распечатав конверт, Джо завопил:
– Маргарет, где очки?!.
– Давайте я прочту вслух! – предложил черт, которому было интересно, кто же мог написать письмо.
– А ты разве умеешь? Ах да, Маргарет на кухне научила… Ну читай!
Оставив это язвительное замечание без внимания, черт прокашлялся, прежде чем прочесть:
– «Дорогой дядюшка Джо…»
– Дядюшка? У меня нет племянников! Ну ладно, читай дальше!
– Попрошу не прерывать, иначе я каждый раз стану начинать сначала: «Дорогой дядюшка Джо, пишет вам тот, кому вы подарили орхидею».
Тут черт прервал себя сам, чтобы вставить ехидное:
– То есть тот сопляк, который лишил нас всего.
Но тут же продолжил:
– «Дорогой дядюшка Джо, пишет вам тот, кому вы подарили орхидею. Я со своей невестой приглашаю вас на свадьбу! Мы венчаемся в эту субботу в церкви Святого Георгия. Будем счастливы видеть вас! Искренне ваши, Джон Горд и Ани Преск».
– Это всё? – спросил Джо?.. Может, есть отдельная записка?..
Заглянув еще раз в конверт, черт действительно извлек из него еще один листок и начал читать:
– «Пишу вам отдельно, чтобы Ани не видела. Вы были правы: нужно верить любимым. Садовник умер три дня назад. Он знал, что смертельно болен, и просил мою девочку позаботиться о его малышах. Так что, еще не женившись, я уже стал отцом. Когда я подарил вашу орхидею Ани, она расплакалась и сказала, что любит меня больше всех на свете. Я не смог рассказать ей о своих переживаниях и подозрениях. Страшно представить, что она могла бы обо мне подумать! Спасибо вам! Будьте так добры, примите от меня немного табака. Самого лучшего, который я только смог найти в городе.
Не обижайтесь на этот смешной подарок, вы мне теперь, как крестный. Своего первенца мы назовем в вашу честь. Джон».
Закончив читать, черт посмотрел на Джо и увидел, что глаза у того подозрительно блестят.
– Сегодня не суббота? – спросил Джо.
Чёрт растерянно пожал плечами. Это был очень трудный вопрос. Быстро осознав, что ответить на него может лишь почтальон, черт стремглав понесся на улицу. А письмоносец уже вышел за пределы сада – важный, похожий на гриб, со своим смешным зонтиком.
– Подождите! – закричал черт. – Скажите, какой сегодня день?
– Что?
– Какой день сегодня? – завопил черт еще громче, перекрикивая дождь.
– Плохой, сэр! Как вы помните, у меня сломались часы, да и ноги промокли.
– Вы не поняли! День недели какой?
– А‑а… Суббота! Все отдыхают, а я вот работаю… – сказал почтальон и, помахав черту рукой, побрел в сторону города.
Вернувшись в дом, черт доложил:
– Суббота. Значит, сегодня они венчаются. Через четыре часа.
Довольно хмыкнув, Джо завопил:
- Маргарррррет, Маргарррррет, Маргарррррет!
А когда та влетела в комнату с кофейником в руках, сказал:
– Одевайся, любимая! Я хочу сходить и посмотреть еще раз на тебя в молодости.
Чёрт тут же прочел вслух письмо и записку. Помолчав, Маргарет спросила:
– Эта девушка похожа на меня?
– Ну что ты, милая. Я говорил про цветок…
Покрывшись пунцовыми пятнами, Маргарет клюнула Джо в щёку:
– Я так и знала!
Довольный Джо закурил трубку. Он догадывался, что, как и всякая приличная дама, Маргарет будет не меньше часа прихорашиваться у зеркала.
Он же пока выдует ей пару новых сережек.
Это ознакомительный отрывок книги Полины Кузаевой «Юм». Полностью прочитать ее вы можете, скачав PDF-файл из раздела «Наши книги»
Полина Ивановна КУЗАЕВА родилась в Магнитогорске. Детские годы провела в городе Абдулино. С 2000 года живет в Оренбурге. Окончила факультет журналистики Оренбургского государственного университета. Три года проработала в областной газете «Южный Урал», сейчас трудится в газете «Оренбуржье». Увлекается фотосъемкой. Публиковалась в периодике и в альманахе «Башня». Участница межрегиональных совещаний молодых писателей «Мы выросли в России!» (2007, 2008, Оренбург) и Всероссийского семинара-совещания молодых писателей (2009, Сургут). В 2009 году выпустила сборник рассказов «Волчьи сны».