≡ ЛИДИЯ ДРОФА ≡
Из жизни одной горожанки
Сказка о Бесцветном человеке
Икота, икота, перейди на Федота,
С Федота на Якова,
с Якова на всякого.
Народная присказка
НОЯБРЬ в этом году обещает быть ехидным и ненадежным – все из-за погоды. Непонятно, стоит ли тепло одеваться и стоит ли вообще лишний раз выходить из дома. Не то чтобы не хочется – просто никогда точно не знаешь, надо ли. Может, там все плохо, на улице? Но сегодня суббота. По субботам жизнь налаживается – ощущение непонятно кем отнятой, а потом вновь обретенной свободы переполняет. Хочется кардинально по- менять что-нибудь, хотя бы до понедельника. И вот она сидит в очереди в парикмахерскую. За стеклом, как в зеркале, – еще одна очередь, но уже в солярий. Очередь состоит из бледных, уставших, недовольных осенних женщин, втиснутых между перилами длинного кожаного дивана. Это только название заманчивое – солярий (это значит, внутри солнышко живет), а на самом деле – бетонная коробка с красивой этикеткой снаружи и пятью-шестью измученными женскими тушками внутри. Все эти дамы – студентки старших курсов, продавщицы косметики, незамужние школьные учителя младше сорока лет, нестареющие преподавательницы танцев – ждут своей очереди. Непонятно – то ли чтобы загореть, то ли чтобы погреться.
А наша девушка все смотрела на эту очередь, и ей хотелось показать язык им всем, этим курицам за стеклом. Но тогда они бы догадались, что это от зависти, – на солярий у нее уже не оставалось денег, а потому наша девушка вела себя прилично.
Звали ее Женя, Евгения. Подружки по институту ласково называли ее Геша, но это было так давно, что кроме Евгении Петровны она уже не отзывалась ни на какие имена. Она два года проработала в школе и теперь чувствовала себя слишком взрослой, чтобы поддаваться на заигрывания. Да и девчонки – вот ведь молодцы – все повыходили замуж и на Гешу не реагировали.
Недавно Геша ушла из школы, нашла новую работу, стала чаще ходить в кино и в театр. Переехала в отдельную от родителей квартиру и завела кошку. Но все осталось как прежде. Она все так же понимала, что в солярии солнце не живет. Что, наверное, при рождении ее обсчитали, как в магазине. Принц проскакал мимо, рыцари умерли, массовая культура зомбирует людей. Никто не понимает, зачем и кому все это надо, и все равно все живут, карабкаясь наверх.
«Нас всех обманули, – думала Геша, мелко перебирая сапожками в снегу, – всех обманули. Сказали, что мы вырастем и будем счастливы. А тут не просто счастья, тут вообще никого нет. Тут не с кем даже поговорить. Ну вот что этот хряк знает о Феллини? – молча нападала она на какого-нибудь коммерсанта с ярко выраженными признаками материального достатка, – или что эта барышня скажет мне о Милане Кундере?» – это уже было обращено к симпатичной девушке в спортивной курточке, без следов мучительной мысли на лице. Геша приходила домой и, посмотрев какой-нибудь хороший фильм, потом смотрела сны. Утром шла на ненавистную работу – продавать канцтовары. И снова вокруг нее были невежественные и невоспитанные дети. На самом деле она их терпеть не могла. Математику они не понимали, а Геша понимала. Так и не сошлись.
– Куда катится мир? Что они смотрят? Какой еще «Южный парк»? Это же они над нами смеются. Где уважение? Я им основы алгебры, а они мне что?! – жаловалась Геша своим родителям.
Но дети не хотели основ алгебры. Они хотели смеяться, прогуливать уроки и верить, что когда вырастут, обязательно будут счастливыми.
Геша возвращалась домой из парикмахерской. Настроение наконец-то поднялось – впервые за последний месяц. «Вот теперь-то жизнь наладится», – усмехалась она, тайно для самой себя веря в то, что с волосами на три тона светлее она выглядит намного привлекательнее… Стоять. Что это еще такое? Что за пошлость? Настроение Геши упало моментально. Какой-то дебил написал на стене подъезда неприличное слово. И прямо рядом с гешиной квартирой. «Вот урод моральный», – злилась Геша, в спешке стирая рукавом написанное. При этом Геша воровато оглядывалась, боясь, чтоб соседи не заметили и не подумали, что она хоть как-то причастна к этому позору.
Злая на всех, Геша с перепачканными мелом рукавами зашла домой. Дома было темно. Телевизор транслировал только один канал, да и тот был музыкальный.
Ей стало скучно, и она решила отнести свой старый фотоаппарат в ремонт. Давно собиралась, вот, наконец, и собралась. Геша зашла в магазин и за конторкой в отделе по ремонту увидела странного человека.
«Бесцветный», – подумала она. Глаза, волосы, кожа. Он весь был как черно-белое пятно в цветном фильме. Бесцветный выдал квитанцию, куда-то позвонил, молча кивнул, и Геша снова пошла домой.
Никаких слов на стенах на этот раз не было. Зато под дверью был сюрприз от соседской собаки. «Ну как здесь жить?» – всхлипнула Геша и захлопнула входную дверь громче, чем обычно.
ВЕЧЕРОМ Геша придумала себе занятие. Она составила список заклятых врагов, с которыми теперь она даже здороваться не будет. Потом посидела над списком еще немного и честности ради перечеркнула красным карандашом имена тех, кто уже давно забыл о ней. Осталось два человека. Это были неразлучные подружки-соседки сверху. Им не нравилось, что Геша громко слушает Эдварда Грига по воскресеньям.
«Всегда так, – расстраивалась Геша, – зазеваешься чуть-чуть – и уже неактуальна. И смотришь на человека – вроде такой гадкий, а у него к тебе ни малейшей претензии. И если разобраться, то и у тебя к нему тоже. Зацепиться, в общем, не за что». Так Гешино драгоценное время умирало в конвульсиях бесплодных интриг, а вечность протекала мимо. Яков, злой гений румынских мотогонщиков, появился у Геши неожиданно. Его никто не звал, а он пришел и долго бродил по комнатам, с испуганным лицом трогая мебель и с оглядкой сморкаясь в огромный розовый платок. Ему было слегка неудобно, он смущался своего насморка и поэтому еще чаще сморкался. Естественно, тогда была осень, и, как всегда, не хватало теплых одеял. Это и было его основной жалобой. Геша согласилась, что, пожалуй, оно так.
Вечность протекала мимо, а Яков уже ходил по комнате грозными сталинскими шагами и диктовал свои условия. В частности, он потребовал, чтобы Геша отдала ему половину шкафа и делила с ним постель. Так он остался жить у Геши.
Однажды Бесцветный человек из магазина фототоваров явился к Геше домой, предлагая купить машинку для чистки ковров. Яков его как будто не заметил, и Геше пришлось купить у Бесцветного одну такую машинку. Потом еще одну. Потом еще. Так у Геши накопилось около тридцати машинок для чистки ковров. Кстати, ни одна из них не работала.
Тем вечером все было как всегда. То есть Яков опять спал, сопел и всячески раздражал Гешу своим присутствием. И посуду не помыл.
– Что – спишь опять, зануда нудная? – спросила Геша у супруга.
– Я рифмую ресницы, потому что нахожу это занятие полезным, – так Яков всегда говорил, когда хотел отвести от себя подозрения в серости и скучности.
Геша помнила: он обещал, что будет защищать ее от злых духов, покупать для нее зубную пасту и рассказывать ей сказки. То есть понятно, что Яков был Геше просто необходим, однако же вместо обещанного все время спал. Еще он всерьез собирался рассказать Геше свою историю о румынских мотогонщиках, но случая все не представлялось. Геша так и не узнала, что же на самом деле случилось с мотогонщиками светлой солнечной Румынии.
«Он рифмует ресницы», – восхищалась Геша и плевала Якову в его спящее лицо.
Весной Яков отправился на задание. Так он и сказал Геше:
– Все, прошли наши золотые деньки. Вызывают меня.
Куда вызывают, кто вызывает, кому нужен этот сонный мешок с мотогонщиками, Геша не спросила. Хотя вопросы эти так и вертелись у нее на языке.
Геша закрыла дверь и увидела, что она не одна. На кухне сидел Бесцветный человек. Как всегда бесцветный и безжалостный, он смотрел на Гешу стальными глазами и пил смородиновый чай. Геша пожала плечами и села смотреть свой любимый фильм – «Голова-ластик» Дэвида Линча.
Через неделю Бесцветный стал приходить к ней во сне. Он пытался выведать секрет Гешиной молодости и рецепт смородинового чая. Тогда Геша стала класть под подушку охотничий кинжал с рукояткой красного дерева, но это не слишком-то помогло: теперь Бесцветный подсылал к ней в сон маленькую козочку в сиреневом платьице.
Следующей осенью Яков, как ни в чем не бывало, вернулся. Бесцветный, почуяв в доме мужчину, не появлялся недели две. Позже он понял, что это никакой не мужчина, а Яков, и стал звонить Геше и предлагать записаться на курсы кройки и шитья.
Яков вернулся в сентябре. «Конечно, – думала Геша, – Яков этот – порядочная свинья. Но ничего больше не остается, как выполнять капризы Якова. Какая женщина в наше страшное время согласится коротать свой век одна? Да еще в таком большом и страшном доме? Соседки не любят Эдварда Грига…»
Перед Новым годом Яков опять ушел, а Геша стала ходить на курсы кройки и шитья. Потом на курсы по маникюру, потом на курсы для успешных женщин.
Там Геше объяснили, что Бесцветного нельзя бояться, потому что он все равно следит за нами и знает, что нам всем нужно делать.
С тех пор Геша не только перестала бояться Бесцветного, но и частенько звонит ему – посоветоваться, какое мыло лучше купить и куда лучше вложить сбережения. Маленькая козочка в сиреневом платьице часто продает ей духи со скидкой и милые машинки для чистки ковров. Конечно, они не работают, но зато прекрасно смотрятся на полке для теле- визора, который пришлось продать.
Козочка даже познакомила Гешу с приличным мужчиной сорока двух лет. Правда, тот недавно похоронил третью жену, страдавшую острым алкоголизмом, да и сам выпивает, но зато у него ангельский сон без храпа, а зовут его Федот.
А фильмы Геше больше не нужны. У нее теперь есть солнышко из солярия, Федот и машинки для чистки ковров. Просто не надо бояться, вот что я вам скажу. Отдел маркетинга следит за вами. Отдел мониторинга следит за вами. Он следит за вами, но не пытайтесь следить за ним.
Вам думать самостоятельно не надо. Бесцветный давно все за вас знает. Вы только откройте ему дверь. И поставьте фильм на паузу.
Макарка/Чинаски
МЫ С ДРУЗЬЯМИ назвали его Макаркой, сделали это без твоей помощи. Сунули ему в горб две ложки макарон и положили спать на старый рваный ботинок.
Ты еще, помнится, приплел Ромео и Джульетту…Ты пришел поздно ночью и все гремел кастрюлями. Хотел что-нибудь поесть. Вот засада: когда пьешь водку, потом хочется есть. Так вот, ты гремел кастрюлями, я слышала это по телефону. Еще ты, когда жевал, читал мне стихи, придумывая их на ходу – что-то про черные цветы, растущие из твоего сердца и не достающие до моего балкона.
А они вообще умерли, что ты их трогаешь?!
И я умерла. Как та самая девочка с цветком, Матильда, скажу тебе в трубку: «Она умерла». О себе так скажу. Только ты не удивишься. Ты меня знаешь ведь чуть-чуть. А еще хотела тебе сказать кое-что.
Я теперь, кажется, осознаю, что такое любовь.
Это когда смотришь на звезды и думаешь: пойду-ка я спать.
А все остальное – позерство.
И только одно нужно человеку в нашем мультяшно-алкоголическом мире: чтобы кто-то сидел в темноте и курил одну за одной, даже не вспоминая о том, кто находится сейчас далеко-далеко, на другом конце ссоры, и молится за того, кто сейчас курит – одну за одной.
Только потом одному достанется покой, а другому – бронхит.
Лев Толстой хотел быть очень хорошим человеком. Поэтому он бы предпочел молиться. Или хотя бы вспоминал о том, кто за него молится. Но я и ты – мы ведь совсем другое дело.
У нас ведь Макарка есть. Придется мне воспитывать его одной. Потому что он мохнатый кошелек. Который ты мне подарил, сделал это в знак покорности и раскаяния за то, что ты вот такой. И еще потому, что мы далеко друг от друга – на разных концах одной большой ссоры.
Полностью прочитать книгу «Кофо» вы можете, скачав ее из раздела «Наши книги».
Лидия Владимировна Дрофа родилась в 1987 году, с четырехлетнего возраста жила в Оренбурге. Окончила отделение журналистики Оренбургского государственного педагогического университета. Публиковалась в альманахе «Башня», участвовала во Всероссийском совещании молодых писателей (Нижний Тагил, 2005). На областном семинаре-совещании молодых писателей «Мы выросли в России!» (Оренбург, 2007) получила сертификат на издание своей первой книги «Пираты невидимого моря», вышедшей в серии «Новые имена», издаваемой Оренбургским отделением Союза российских писателей.