≡ СЕРГЕЙ УШАКОВ ≡
южноуральские звезды
«…если звезды зажигают…»
В. Маяковский
Южноуральские звезды.
Знаешь, а это красиво.
Не говори: «слишком поздно».
Холодно.
Заморосило.
Ветер. Порывистый, дерзкий…
Встречу тебя у вокзала.
Ты удивишься по-детски:
«Что, как всегда опоздала?»
Если тебе это нужно
(я не шучу, я серьезно),
в небе сомнительно южном
я разожгу тебе звезды.
Климат души (микро‑, макро-).
В местности этой брутальной,
холодно мне или жарко,
резко ли континентально,
мне все равно –
это вечер,
ночь или раннее утро,
поздняя осень и встреча
поздняя?
Вовремя.
Мудро
и не случайно,
так нужно,
закономерно,
не поздно!
В небе сомнительно южном –
южноуральские звезды…
стихи – вода
«Слово – серебро, молчанье – золото».
Жгу стихи – не греет тишина.
В чем добро? И что спасет от холода?
Блеск огня и полная луна.
Серебро в ребро, в карман же – сребреник,
Зубы – в золото, а голову в петлю.
В зеркала потресканные, древние
Вглядываюсь… Шепотом молю:
«Господи, помилуй отражение,
Огради от сытой немоты,
Слово-серебро – от разложения,
Душу – от постылой пустоты».
Горстку серебра заговоренного
Брошу в глубь стоячего пруда.
Горстку слов, готовых стать ионами.
Слово – серебро, стихи – вода.
гора детства
В степном краю не часто встретишь горы.
Здесь куча щебня – чуть ли не Эльбрус.
С высоток недостроенных на город
Смотрели пацаны, кто был не трус.
Потом узнали мы, что есть Кочкарка –
Гора, с которой виды хоть куда!
Три шалопая плюс одна овчарка
Шотландская, так думали тогда.
Я помню зимний день позавчерашний:
Катился с горки, словно черту в пасть.
Пытался показать, что мне не страшно,
В глазах друзей стараясь не упасть.
Упал! Ну ладно – снег лицо оближет.
В душе восторг (нечаянный трамплин)
И огорченье (сломанные лыжи)
Сильнее, чем осенний взрослый сплин.
Пес подбежал, по-свойски утешая
Своим шершавым теплым языком.
— Спасибо, друг, поломка небольшая.
Смешно сказать – сегодня в горле ком…
А в детстве боль острее, мы честнее
И горы выше всех известных гор.
Кочкарка детства… Встреться бы с нею.
Да вот найду ли?
Притупился взор…
туман
Сквозь муар полутени
Льется свет фонарей.
Силуэты растений,
Неизвестных зверей.
В замирании ветра –
Шепоток упырей,
Придыхание вепря,
Говорок егерей…
Растворились, умолкли,
Даже след их простыл.
В старых окнах-моноклях –
Отраженья пусты.
Тишина… Только шорох
Великанов листвы,
Разметающих ворох
Облаков за мосты.
Неожиданно взору
Открывается план:
Крыши?.. Может быть, горы?..
Джомолунгма, Монблан?
Недописанной сагой
В нереальный роман,
Папиросной бумагой
Лег на город туман.
я не видел войны
Я не видел войны,
Ни вчерашней, ни позавчерашней.
Я счастливчик застоя, не знавший «афганской чумы».
Не сидел в блиндажах, не испытывал жуть рукопашной,
Я убит наповал рикошетом, осколком вины.
По метро, по утрам
Колесящему мирно по кругу,
Опуская глаза, проходил молодой ветеран,
Проходил виновато. Нет, он не протягивал руку.
Да и что протянуть? Лишь обрубки безжалостных ран…
Со спортивной сумой,
Вещмешком или старой котомкой,
Перекинутой ловко, быть может, невзгодой самой.
«Разминулся случайно с могильной, глубокой воронкой.
Извините, – глаза говорили, – вернулся домой…»
Кошельки теребя,
Доставали червонцы и сотки.
Виноватым почувствовал каждый, наверно, себя?
Старики и студенты, рабочие, негры, красотки.
А чиновники? Нет! Их в метро не бывает. А зря.
Заблудилась во тьме,
Заплутала чиновничья совесть,
Поминая по праздникам павших на страшной войне.
Не дописана, видимо, вечная скорбная повесть
О цене лицемерья, предательства горькой цене.
осеннее
Бабье лето вызрело, напоследок радуя
Буйным изобилием в стиле ассорти.
Налитые яблоки, грозди виноградные…
Компоненты винные (Господи, прости)!
Ласковое солнышко не сдается холоду:
Ходит вкруг да около в небе высоко.
Золото прозрачное разлилось по городу.
Бархатно. Безветренно. Дышится легко.
Во дворе под окнами три садовых олуха
Говорят насмешливо: «Если бы ты мог,
Оценил бы прелести спелого подсолнуха –
Желтое и черное… Жаль, ты не Ван-Гог…»
С ними роза спорила: «Тоже мне растения –
Недогляд садовника или бытия.
Кантри-деревенщина… Больше нет терпения.
Вам бы лузгать семечки! То ли дело я!»
В гамаке под вишнею крестоносец маленький –
Паучок качается, изучает чат.
Рыжий кот прищурился, дремлет на завалинке,
Нежится животное в солнечных лучах.
Увяданье зелени с каждым днем заметнее.
У листвы по осени нездоровый вид.
И подсказкой грустною, что тепло – последнее,
Паутинка тонкая в синеву летит…
узор золотой хохломы
Где-то там, посреди поседевшей зимы,
Мне приснится узор золотой хохломы.
А сегодня я злюсь на осеннюю хлябь
И озер холодеющих грустную рябь.
Глаз не радует пышность извечных картин.
Кровоточат роскошные кисти рябин,
Добавляя в палитру краплак и камедь,
Умирающих листьев тлетворную медь.
Раздосадован криком предательских стай,
Улетающих в южный заоблачный рай.
Солнце подлое в прятки играет со мной,
Укрываясь за тучной, свинцовой спиной.
В золотой лихорадке дубов и берез
Облетают останки несбывшихся грез.
Обостренье осеннее вторит дождям,
Я не рад никому, даже старым друзьям,
Даже новым подругам сегодня не рад
И с тоскою гляжу на заброшенный сад.
Все пройдет… Где-то там, в середине зимы
Мне приснится узор золотой хохломы.
черный квадрат
«Черный квадрат» – новой веры икона?
Молитесь, глядя в проем пустоты,
Модно-бездушные бьете поклоны,
Не замечая вокруг красоты!
Черная боль – логотип лика смерти.
Космоса дрожь будоражит умы.
Я об одном умоляю: не верьте
В победоносное шествие тьмы.
Черная комната, черная кошка…
Ищете тщетно не то и не там.
Дайте мне нож, я прорежу окошко,
Я покажу вам дорогу к цветам!
В тартарары нефтегазовых скважин,
В бездну летит обезумевший мир?
Мера величия – ценник продажный?
В недоумении сам Казимир.
Вспомнил бунтарь эту черную ночку,
Муки, сомненья – не выдох, не вдох.
«Черный квадрат» – просто жирная точка,
Чтобы с небес разглядел ее Бог!
скоро выпадет снег!
Скоро выпадет снег!
Эту весть принесла мне сорока.
«Скоро выпадет снег», -
Вторят в небе ветрам журавли.
«Скоро выпадет снег», -
Заклинаю, устами пророка.
Скоро выпадет снег,
Чтоб укрыть беззащитность земли.
Знаю, сбудется сон
С неизбежностью вещего рока.
Знаю, сбудется сон,
Растворившийся в снежной пыли.
Знаю, сбудется сон
На Покров или даже до срока.
Знаю, сбудется сон,
А во сне – Покрова на Нерли…
старуха
Осень рассыпала слитки
в грязь… Невзначай, сгоряча?..
Домик саманный. Калитка
скрипнула: «Гостя встречай».
После – беленые сени:
«Как ты, здорово живешь?
Что-то сегодня рассеян,
кланяйся – лоб расшибешь!»
Дальше, за низкою дверью,
темени мрачный проем,
ладана запах. Я верю –
пахнет былинным жильем.
Скрипнут в тиши половицы…
Скрипок полнехонек дом.
Скучно им без репетиций –
ходит хозяйка с трудом.
Бабка окликнула хмуро
(Бадик в руке ли, смычок?):
— Вот ведь, ослепшая дура!
Кто это, нечто внучок?
Громче кричи – я не слышу.
Так и живу – не живу…
Давеча видела Мишу.
Помер? А как наяву…
Сон, стало быть, может, вещий?
Стал бы напрасно он звать!
Все похоронные вещи
ждут уже лет двадцать пять.
Трех сыновей схоронила,
мужа – того наперед.
Плачет давненько могила,
только Господь не берет
Чайник поставь – не найду я.
Ох, голова – что дуршлаг…
Через неделю бабуля,
в праздник святой,
отошла…
Рождество
Сюжет Людмилы Серебренниковой
Рождество! Перезвон колокольный. И свет за окошком.
Величаво и медленно сыплются с неба снежинки.
Спит собака, свернувшись калачиком рядышком с кошкой,
Как на старой, висящей в прихожей забавной картинке.
Старший сын, обнимая за плечи, прошепчет: «Спасибо»,
Пишет дочка о счастье своем первый раз в эсэмэске,
А деревья стоят, нарядившись, – легки и красивы,
Сочиняя со снегом в соавторстве стиль арабески.
Красота и любовь в это время, наверно, повсюду,
Человечьи сердца согревают надежда и вера.
Мы живем в этом мире – да разве же это не чудо?
Жизнь и есть величайших чудес эталонная мера.
Бросил снежный комок точно в форточку юный проказник,
Брызги снега лицо обожгли, расплавляясь на коже.
Хорошо! Начинается светлый и радостный праздник!
Благодать! Просто верь – и Господь непременно поможет!
был день, как день
Был день, как день…
Под вечер снег пошел,
Такой, что человек сказал:
— Однако!
«Увидел Бог, что это хорошо…»
И даже прослезился.
И заплакал…
— Он был сентиментален.
— И смешон.
— Любил людей.
— Страдал за них от них же.
«Да будет… всё!»
«Да будет… хорошо!»
— А люди падали все ниже, ниже, ниже.
Был день, как день.
Потом была война,
Потом еще…
— А Он хотел иначе?..
— Я верю,
Бог все так же верит в нас,
Хоть от бессилия порою тихо плачет.
Всесильный и всемилостивый Бог,
На этом поле ты один не воин.
Куда бы ты без тех, кому помог?
Без тех, кто этой помощи достоин?
Был день, как день,
А вечер, как тогда,
Когда еще не наступило лихо.
Потом зажглась, как лампочка, звезда,
Потом еще…
И стало тихо-тихо…
Сергей Александрович Ушаков родился в 1964 году в Оренбурге. В 1983 году окончил Оренбургское художественное училище. Художник, дизайнер, индивидуальный предприниматель. Участник художественных выставок. С мая 2008 года публикуется на сайте Стихи.ру под ником Йегрес Вокашу, а также на сайтах Графоманов.нет, Поэзия.ру. Неоднократный победитель поэтических конкурсов. Член Ассоциации поэтов Урала. В 2011 г. по приглашению Людмилы Некрасовской участвовал в проекте «Современная русская поэзия мира» (Днепропетровск), в рамках которого читались его стихи.