Этот разный Евтушенко (1982-ой, 2008-ой годы)

 АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВ 

Всё так же дремуче и темно «шумное захолустье»?

САМАРСКАЯ областная газета  в материале с поэтичным, но с весьма безапелляционным заголовком «Шестидесятые не возвращаются» сообщила о последнем приезде в Самару поэта Евгения Евтушенко со своей рок-оперой «Идут белые снеги», которую с участием автора исполнили артисты Дмитрий Харатьян и Павел Смеян. Цитирую несколько фрагментов отчёта с пресс-конференции гостей. «Пять-семь журналистов и три камеры – для великого русского поэта, скажем прямо, негусто. Но юбиляра (поэту в июле исполняется 75) это не смутило… У пришедших на пресс-конференцию складывалось впечатление, что все участники (имеются в виду актёры, сопровождающие поэта А.С.) стремятся убедить, что перед ними выдающийся человек, талант и знаменитость. Журналисты, вскормленные телепродуктами, верили в это с трудом… Во время нынешних «быстротечных» медиа шестидесятые — эпоха для пишущей братии дремучая и тёмная…»

Конечно, в реальной жизни невозможно вернуть атмосферу прошлого, то есть натурально — состояние общества, но мысленно представить, почувствовать, понять и позаимствовать самое лучшее из прошлого – и возможно, и полезно. Поэтому и предлагаю свои заметки 1982 года. И прошу по возможности представить, как тогда не во всём положительно, однако с большим интересом принимался в том же городе, но с другим именем – тогда он назывался Куйбышевом, шестидесятник Евтушенко.     

Преодолевая искушение подкорректировать, всё же оставляю предельно точно воспроизводимый корреспондентский отчёт о событии 35-летней давности.

Оговорюсь также, что восприятие и фоторабот, и стихов, и авторского их исполнения воспринималось мной субъективно, человеком из самой что ни на есть глубинки, из села Пестравки, места, которое очень точно назвала мать писателя Алексея Николаевича Толстого Александра (они в далёкие годы как раз жили там) «шумным захолустьем».

Надо подчеркнуть также, что в тот приезд Евтушенко областные власти, буквально, обласкали поэта: и встретили, и сопровождали, опекая буквально безотрывно. В связи с этим не удержусь от восстановления в памяти картины опеки поэта в те давние советские годы. Чтобы заполучить автограф под шутливым портретом поэта, сделанным мной в блокноте во время концерта, мне пришлось прорываться к нему «с боем» через несколько кордонов охраны в одну из клубных комнат отдыха. А когда удалось «пробиться» с помощью журналистского удостоверения, пришлось долго объяснять мотив моего прорыва окружающим гостя партийным функционерам. А один из них никак не хотел верить, что это мне, сельскому журналисту, удалось изобразить поэта. И только сам Евгений Александрович был снисходителен, признал в весьма искажённых деталях рисунка черты своего лица. И даже прокомментировать: «Такого портрета ещё никто не делал». И подписал: «Прекрасно!». Думаю, конечно же, так оценил не рисунок, а мою профессиональную дерзость.

Ещё один раз коротко пообщался с поэтом уже в Тольятти, куда он приезжал в середине девяностых с выступлениями (злые языки говорят: и для приобретения эксклюзивного экземпляра автомобиля «Лада»). Первая встреча состоялась в мэрии города с участием самого главы. Помнится, дёрнуло меня поприветствовать гостя его же стихотворением «Настя Карпова», которое полюбилось мне в те самые шестидесятые. Но он не разрешил, начав сам читать что-то новое. И вот как было уже в первые, так называемые, перестроечные годы в Самаре: «Он (Евтушенко) заявил, что все вопросы, адресованные ему, должны начинаться с цитаты из любого его стихотворения. Журналисты не вспомнили ни одного поэтического шедевра…» — так отозвалась о встрече с поэтом одна из самарских газет.

Впрочем, прошу вернуться в мой 1982-ой год… Отчёт привожу по публикации в районной газете.             

 

* * *

В клубе «Звезда» города   Куйбышева     сос­тоялась  выставка    фотора­бот   поэта  Евгения Евту­шенко,   организованная   об­ластным отделением Союза журналистов СССР.  Кроме того, в город приезжал сам поэт и выступил перед почитателями литературы. Сотрудники редакции пестравской районной газеты побывали на выставке и на встрече с поэтом.                                                                      

Коротко — о том и другом. Известно, что Евгений Евтушенко, как сказал бы В. Маяковский, поэт и хороший, и разный. В его произведениях кипят страсти: он и тонкий лирик, и горячий публицист. Однако, в его стихах наравне с яркими, подлинно гражданскими мотивами нередко присутствуют случайные, что ли, мотивы. Вероятно, это результат поспешности работы в погоне за оперативным отражением сиюми­нутных событий и явлений. Можно ли оправдать такой подход к творчест­ву? Трудно ответить на этот вопрос. Всё-таки попробуем. Судите сами. Уже в фойе клуба вас встречает воспроизведенная на афише фотография «Окно в Сванетии», сразу покоряющая глубиной отражения характера каждого лица. И ви­дишь не просто семейное окно (собственно, само окно-то на фотографии обозначено расплывчато), а прямо-таки ощущаешь на себе взгляды чужих людей, начинаешь разбираться в них и обнаруживаешь в них родное, человеческое. И вообще, Евтушенко-фотомастеру удаются в основном работы композиционные, с чётким выражением человеческих характеров. Ска­жем, «Автограф на спине», «Прислонясь к себе», «Вик­тор Шкловский» и другие. Некоторые удачи можно отнести к случаю: то есть, корреспондент снимает всё, и вот однажды ловит интересный момент, ситуацию. Например, такова «Тень тя­жести», где запечатлена женщина с ношей и её тень на стене. На другой фотог­рафии «пойман» в кадр криво улыбающийся муж­чина, а подпись «Улыбка Джоконды» дополняет иронический приём автора. Прямо скажем, многие фо­тографии «доводятся» эти­ми  подписями.  В  одном  месте автор использует стихотворные строчки: «Я поэт всех тех, кто считает копейки//, А  не тех, кто милльонов не может никак сосчитать».

Иные из подписей вычур­ны или слишком загадочны. Скажем, под фотографией, где запечатлены два человека, лодка и море, написано: «Четверо»..

В конце смотрового  зала помещена толстенная книга отзывов, и она полна записей. Отзывы очень разные. Многие зрители недоумевают: зачем? Вряд ли уместен такой вопрос. Дру­гое дело, хотелось бы более тщательного отбора фотог­рафий — меньше случайностей. Как сказано в одном из шутливых отзывов, «Фотоснимки Евтушенки ослепляют нас со стенки: то ли это лепота, то ли наша слепота»…

 

***

…По два-три выступления в день проводил  Евтушен­ко во время пребывания в Куйбышеве. И всегда зал был полным. А впечатления аналогичны тем, что и после выставки.

Первое: поэт он страстной гражданской позиции, ни одно самое лирическое стихотворение не об­ходится у него без   отношения автора к обществу. Второе: поэт он мгновенной реакции и пишет о том, что происходит сегодня, сейчас. Покоряет слушателя ак­тёрское мастерство поэта. Хорошо известно, что Евгений Ев­тушенко сыграл главную роль в фильме «Чайковс­кий». На встрече с читате­лями он сообщил также, что собирается продолжить работу в кино, но уже в качестве сценариста и ре­жиссера. В исполнении своих стихов восхищает глубина его чувств, доходящих едва ли не до экстаза: поэт, словно гипнотизёр, голосом, жес­тами, пластикой тела за­хватывает внимание доброй тысячи слушателей. И так в течение двух с лиш­ним часов.

Мне предоставилась воз­можность попросить у поэта автограф в минуты его от­дыха. Евгений Александро­вич едва отошел от выступ­ления и, взглянув на свой портрет в моём блокноте, улыбнулся и сказал: «По­хож» и надписал: «Прекрас­но!» (Похвалу отношу к деликатности поэта). В то же время приходится отме­тить обыкновенное мужество, с которым он дважды-трижды в день подряд вы­ступал с чтением своих сти­хов.

Однако, и в стихах, что он читал здесь, многое кажется случайным. Вот его поэма «Мама и нейтронная бомба». Чувства в ней клокочут сегодняшним днём, живут сегодняшней забо­той о мире. И то ли для достоверности изображения сего дня, то ли… (вряд ли случайно) поэт перенасы­щает рассказ натуралисти­ческими   картинками с зе­лёнщиком, мясником и мо­лочницей. Он как бы спе­циально останавливает свой взгляд «на колбасе, прижа­той к сердцу». Спору нет, продовольственный   вопрос — сегодня вопрос живой. Но в интерпретации поэта он, так  сказать, поставлен с позиции потребителя — то есть, только с осуждением (кого, за что?) трудностей… Не знаю, может быть, так показалось только мне, сель­чанину, понимающему этот вопрос несколько приземлённо. И всё-таки хотелось бы рассмотрения проблемы кол­басы  не  только  с  позиции «около сердца», как это ви­дит Евтушенко, а с  пози­ции «через  сердце» —  как это испытывает колхозник, рабочий — всякий труже­ник, производящий мате­риальное благо. Повторяю, это спорно. Но даже су­дя   по этой спорности, Ев­гений Евтушенко — поэт незаурядный. Говоря вслед за В. Маяковским, поэт — хороший и разный. Думает­ся, надолго хватит рассуж­дений о нём —  поэте, фо­томастере, актёре у тех, кто встретился с ним.

И только жалеть прихо­дится, что всего-то едини­цы из моих земляков могли посмотреть выставку, пос­лушать поэта.

Март 1982 года.

Александр СТЕПАНОВ, член Союза российских писателей.