Неизвестные факты о российской космонавтике
≡ Сергей Хомутов ≡
Тёмные времена
ЭТО СЕЙЧАС космонавтика вновь на взлёте. Строятся новые космодромы, снимаются фильмы на космическую тему, космонавты становятся депутатами. А в 90‑е годы прошлого века, когда мне посчастливилось прикоснуться к космической программе России, времена были тёмные и нищие не только для страны, но и для нашей космонавтики.
В 1992 году я работал редактором пресс-службы главы администрации Оренбургской области. С подачи одного из заместителей губернатора Владимира Елагина Оренбургская область включилась в проект по аэрокосмическому мониторингу нашего края. Здесь сразу совпало несколько удачных факторов. Командиром основного экипажа на станции «Мир» был назначен наш земляк – уроженец Курманаевского района Геннадий Манаков, сама станция проходила практически вдоль нашей области в течение девяти минут на высоте около 400 километров, Центр подготовки космонавтов (ЦПК), не имевший достаточного финансирования, активно продвигал нашу областную программу.
Так или иначе, в конце 1992 года я впервые оказался в Звёздном городке. За что особое спасибо Александру Русанову, доктору биологических наук, тогда возглавлявшему отдел науки областной администрации.
Чужие здесь не ходят
ЗВЕЗДНЫЙ городок располагается в 70 километрах от столицы, в Щёлковском районе Подмосковья. На контрольно-пропускном пункте нас встречал полковник Владимир Иванов, начальник научного отдела ЦПК. Догадайтесь, какой номер носил отдел? Конечно – 13‑й! Привет советским борцам с суевериями и братьям Стругацким с их книгами «Понедельник начинается в субботу» и «Сказка о тройке».
По словам Иванова, на ЦПК постоянно дежурит опытный прапорщик, который с первого взгляда определяет людей, мягко говоря, с подвижной психикой. Он легко и непринуждённо общается с «сёстрами» Терешковой, «братьями» Николаева, «жёнами» Гагарина и даже с самим «Юрием Алексеевичем». Кстати, один из «Гагариных» оказался чересчур буйным, и его пришлось срочно госпитализировать. Не отсюда ли истоки советской легенды, будто первого космонавта Земли упрятали в психушку?..
Необходимо отметить, что в Звёздном два пропускных пункта. Один – в жилую зону, а второй – в так называемую промышленную. Со временем, побывав в Звёздном не менее десяти раз, я легко преодолевал оба барьера. Контролёры пропускали меня со словами: «А‑а, Хомутов – земляк, проходи».
Первое знакомство
МЫ С АЛЕКСАНДРОМ Русановым расположились в гостинице «Орбита». Название, как говорится, не оригинальное, но оправданное. Примечательно, что мы с нашими копеечными командировочными сумели снять целые апартаменты на последнем этаже и только потому, что цены в этой гостинице были ещё практически советскими, а вокруг уже царствовал рынок.
Честно говоря, я тогда устал с дороги, прилёг на диван и задремал. Меня разбудили голоса в прихожей. Успев подняться с дивана, я увидел молодцеватого полковника в распахнутой шинели, из-под которой сверкнула на кителе звезда Героя Советского Союза. Это, конечно, был наш земляк Геннадий Михайлович Манаков, готовившийся ко второй своей космической экспедиции.
– Вот пришёл познакомиться с земляками, пока жена отпустила, – и Манаков, распахнув шинель, достал из-за пазухи бутылку водки.
Не успел я оправиться от первого потрясения, как Геннадий Михайлович вынул из кармана пачку сигарет и закурил. (К «звериному» здоровью космонавтов мы ещё вернёмся.)
– Ну что? – продолжил он после того, как мы познакомились. – О чём спрашивать будете? О том, совокуплялся ли кто-нибудь в космосе или о том, как мы на орбите в туалет ходим?
– Помилуйте, Геннадий Михайлович, и в мыслях не было, – оправдывались мы.
Позже, на Байконуре, уже в местном музее космонавтики, мне, как журналисту, первым делом показали прибор для туалета на орбитальной станции. Так что, выходит, прав был Манаков, предвидя вопросы журналистов, чрезвычайно актуальные в тот период «рассекречивания» всего и вся. В начале 1990‑х журналистику буквально захлестнула волна «желтизны», а то и откровенной пошлости. Сам был свидетелем, как в эфире одного из центральных телеканалов лихо распевали припев похабной частушки: «Ух ты! Ах ты! Все мы космонавты!».
О космосе, как о славной странице истории нашей страны, словно забыли. Забегая вперёд, скажу, что уважаемая радиостанция «Маяк» 24 января 1993 года, передавая сообщение о старте корабля «Союз ТМ-16», перепутала фамилию с отчеством бортинженера, и Александр Фёдорович Полещук превратился в Александра ФедорОвича.
По здоровью
О ЗДОРОВЬЕ космонавтов можно складывать легенды, но лучше всего его определяет их собственная присказка. Когда экипаж отрабатывает тот или иной эксперимент на земле, и один космонавт чего-то в нём не понимает, другой весело «подбадривает» его словами: «Да не расстраивайся ты, понятно, что нас по здоровью отбирали».
После я насмотрелся на то, что делают с космонавтами на различных вращательных аппаратах. А им хоть бы хны, встают и идут твёрдой уверенной походкой, как ни в чём не бывало. Но и здесь наш Манаков побил все рекорды. Он настолько активно занимался физкультурой на орбите, что даже заслужил упрёки с Земли в том, что его бег слишком раскачивает солнечные батареи станции, которые того и гляди оторвутся. Но его занятия не прошли даром. После приземления, пробыв на орбите более полугода, Манаков не только самостоятельно выбрался из спускаемого аппарата, но и устроил пробежку вокруг него. Вот это здоровье!
Экипаж корабля «Союз ТМ-16» Геннадий Манаков (справа)
и Александр Полещук
Теперь о курении. Немалое количество космонавтов в 1990‑е курило. Это были в основном люди, пришедшие из военной авиации, потенциальные командиры космических кораблей. Сам Манаков рассказывал, что ещё в советские времена Юрий Архипович Леонов, в то время командир отряда космонавтов ЦПК, любил подкрасться к курящему космонавту и громко воскликнуть: «Ага, космонавт, куришь?! Штраф 10 рублей».
Вторую историю мне рассказал тоже Геннадий Михайлович, но уже Стрекалов, дважды Герой Советского Союза, бортинженер в первом полёте Манакова в 1990 году. На второй или третий день полёта на станции Стрекалов проснулся в своей нише-каюте от того, что на него «со звериным выражением лица», как он выразился, смотрит Манаков.
– Ты чего, Михалыч? – поинтересовался Стрекалов.
Тут Манаков неожиданно выпалил:
– А курить я всё равно не брошу! – и, развернувшись, уплыл в глубь станции.
И ведь, заметим, слово сдержал.
Внутренние легенды ЦПК утверждают, что на «Салюте‑7» втихушку покуривали. На станции «Мир» уже не курили. Датчики дыма, знаете ли.
Другие легенды гласят, что в конце советского периода и в начале российской эпохи на борт, даже при тщательном досмотре личных вещей, космонавты исхитрялись «провозить» по 200–300 граммов коньяка, запаянного в целлофан.
Психологическая совместимость
МНЕ посчастливилось много раз общаться с легендарной личностью Звёздного городка Ростиславом Богдашевским. Ростислав Борисович – врач-психолог, полковник медицинской службы. Он в то время заведовал лабораторией психологии экипажей Центра подготовки космонавтов (ЦПК) имени Ю.А. Гагарина.
Не знаю почему, но мы как-то сразу прониклись друг к другу доверием. Узнав о том, что я некоторое время профессионально занимался психологией, Ростислав Борисович даже попросил меня по окончании 13‑й основной экспедиции на станции «Мир» сделать свои замечания по отчёту его лаборатории. Мой недоумённый вопрос: «Кто я такой, чтобы ревизовать труд целой лаборатории?» Богдашевский легко парировал: «Серёжа, мои сотрудники слишком увлекаются тестами и проективными методиками, а мы-то с тобой знаем, что существует только один метод психологии – динамическое наблюдение». Нужно ли говорить, что таким неожиданным заявлением Ростислав Борисович резко повысил мою самооценку.
Ростислав Богдашевский
Именно Богдашевский открыл мне одну из тайн ЦПК. Я был абсолютно уверен, что на самом раннем этапе первым условием включения кандидатов на космический полет в состав того или иного экипажа является их психологическая совместимость. Оказывается, ничего подобного!
Экипажи «Союзов» в те годы формировались из двух человек – командира и бортинженера. По словам врача-психолога, командир чаще всего бывал из военных летчиков, а бортинженер – из гражданских, от НПО «Энергия». Когда каждая из структур выдвигает своего кандидата, и их достаточно механически объединяют в экипаж.
Мотивация участия в полёте у всех кандидатов не просто высокая, а очень высокая, и они делают всё, чтобы скрыть любые свои проблемы, в том числе во взаимоотношениях с партнёром по будущему полёту.
Отмечу, что в начале 1990‑х годов советская (читай: марксистская) психология дала большую трещину. В обиход стали вводить методики, основанные на «буржуазной» психологии. Ростислав Борисович подсунул мне тогда ещё перепечатки на пишущей машинке работ по соционике, основы которой заложил Карл Юнг. С точки зрения соционики, все люди делятся на 16 психологических типов. Позже им даже имена придумали исходя из реальных или литературных героев. Тут есть и Джек Лондон, и Штирлиц, и Гамлет, и Достоевский, и Дон Кихот, и Жуков. Среди них встречаются абсолютно несовместимые типы. Богдашевский рассказал мне, что такими оказались космонавт К. и космонавт С., оба – Герои Советского Союза. Они просто не смогли сработаться на орбите. Позже я побеседовал с обоими покорителями космоса, но они утверждали, что у них всё было хорошо, и они до сих пор дружат. По словам Ростислава Борисовича, в космос уже до них летали несовместимые экипажи, а один из них был даже вынужденно сменён на орбите.
Такое внимание к соционике объяснялось ещё и тем, что, с точки зрения Богдашевского, наш земляк Геннадий Манаков – безусловный лидер, он относился к психологическому типу Жуков, а Александр Полещук – к типу Достоевский. С точки зрения соционики, это слабо совместимые типы. Забегая вперед, скажу, что полёт 13‑й основной экспедиции прошёл достаточно успешно, в том числе в психологическом плане. Хотя командир Манаков, конечно, доминировал над бортинженером Полещуком, но тот открыл для себя пространство внутренней свободы в работе с бортовыми компьютерами, в которых его коллега разбирался слабо.
Космический юмор
ВЕРНУВШИСЬ из первой командировки из Звёздного городка, я делился своими впечатлениями с друзьями и коллегами. Один из них полюбопытствовал, не интересовался ли я у космонавтов, видели ли они НЛО. Я запомнил просьбу и свято пообещал, что в следующий раз обязательно у них об этом спрошу.
За две недели до полёта экипажи – первый и второй (основным и дублирующим они станут за день до старта) – отправляются на космодром Байконур, а перед этим едут к кремлёвской стене возлагать цветы к могилам Королёва и Гагарина. Предшествует этому ещё одна новая традиция – званый обед, устраивавшийся одной страховой компанией Щёлковского района Подмосковья. Напомню: Звёздный городок располагается именно там.
Российская космическая станция «Мир»
За обедом было сказано и выпито немало. В автобусе подсаживаюсь к Манакову и вспоминаю о НЛО.
– Геннадий Михайлович, – начинаю я, – вот меня просили узнать, видели ли вы НЛО в космосе.
– Журналист, бери блокнот и ручку, включай диктофон, записывай: видел и неоднократно.
Моя душа замирает в ожидании сенсации.
– Неопознанные летающие объекты в космосе я видел, и неоднократно, – продолжает Манаков, – но… внутри станции. Присмотришься, а это ботинок японца Тоёхиро Акиямы.
Здесь необходимо пояснение. С японским журналистом Тоёхиро Акиямой Манаков провёл на станции семь суток, а затем вместе с ним и космонавтом Геннадием Стрекаловым вернулся на Землю 10 декабря 1990 года.
О японце он отзывался негативно. На борту Акияму, как официально писали в прессе, обуяла «космическая болезнь», связанная с расстройствами вестибулярного аппарата. По словам Манакова, того попросту рвало и слабило.
– Я спрашиваю у своего «сменщика» Мусы Манарова: «Муса, ну ты что-нибудь привёз с Земли?» – рассказывает Манаков. – Тот отвечает, что есть граммов триста коньяка, запаянного в целлофан. А тут Тоёхиро со своей «звёздной болезнью» нам всю станцию загадил. В общем, праздник не получился.
Клоди Андре-Деэ (Эньере) и Жан-Пьер Эньере
А вот французов в ЦПК любили. В то время, когда я там бывал, к полётам готовились Жан-Пьер Эньере и в качестве резерва – космонавтка Клоди Андре-Деэ. Они полюбили друг друга и позже поженились, но перед тем первая жена Жана-Пьера приезжала в Звёздный городок скандалить и даже таскала соперницу за волосы. В общем, и у французов всё, как у людей… Кстати, Эньере друзья космонавты часто называли Жэпэ, сокращённо от Жан-Пьер. Он не обижался, хотя и угадывал некий тонкий намёк.
Шутить космонавты могут и на орбите. По словам очевидцев, проводя стыковку, Владимир Соловьёв увидел в стыковочной камере приветствие, написанное зубной пастой: «Соловей, залетай!». Отмечались в стыковочной камере и вовсе фривольные рисунки…
Манаков как-то признался, что иногда с Полещуком они попросту беспричинно смеялись. Например, после таких слов одного из них: «Надо же – два чудака в консервной банке на высоте 400 километров визуально изучают Землю».
Фото НИИ ЦПК имени Ю.А. Гагарина, novosti-kosmonavtiki.ru и april12.de
ХОМУТОВ Сергей Николаевич родился в 1960 году, окончил Оренбургский пединститут, преподавал, работал на телеканалах «Регион», «РИАД-ТВ» и «ОРЕН-ТВ», в пресс-службах губернатора и «Оренбурггазпрома», был редактором газеты «Московский комсомолец» в Оренбурге». Член Союза российских писателей. Печатался в самиздатовских журналах, местных газетах, альманахах «Башня» и «Чаша круговая», журнале «Урал». В 1998 году издал под одной обложкой четыре книги стихов: «Второе зрение», «Светлые песни», «Арьергард», «Зимняя радуга», в 2003‑м в серии «Автограф» вышла книга «Привкус вечности», в 2006‑м – повесть-сказка «В поисках Живой воды» (в соавторстве с Вячеславом Моисеевым).