≡ ДМИТРИЙ ПЛОХОТНЮК ≡
крестословица
Человеком-загадкой автора данной книги называть не хочется: не то, боже упаси, Остин Пауэрс в самом захламленном отсеке мозга вякнет. Ну тогда пусть будет «человек-кроссворд». Клетки, расположенные в нем по горизонтали, легко и быстро заполняются словами «саспенс», «мистика», «триллер», «хоррор», «наблюдательность», «кинематографичность» и «Голливуд», а вот по вертикали-то что расположено?
В поисках ответа иду в социальную сеть, нахожу страницу Дмитрия Плохотнюка – нет, ясней не стало. В числе любимых книг – Лавкрафт, Жюль Верн и «Молот ведьм», о деятельности сообщается: «Добиваюсь торжества справедливости, установления Царства счастья и доброты», длинный перечень цитат подбирался с целью создания брутального образа, но веет от него, скорее, уязвимостью, нежели мачизмом. И вот приходится по методу Станиславского проверять каждую реплику-девиз на подлинность, заодно сопоставляя с выводами, сделанными после прочтения вошедших в книгу рассказов.
«Незаменимых нет». Не верю!
«Каждый день молюсь о большой войне, которая отучит их бояться бедности и смерти». Тем более не верю, хоть это и Алистер Кроули.
«Я говорю вам свое окончательное и бесповоротное «может быть»». Верю.
«Боевые действия в армии – это когда стреляют и очень кушать хочется». Верю вдвойне.
«Усы я отпущу… Пускай уходят». Верю с улыбкой и радостью, ибо убеждаюсь, что юмор автору присущ. И не только черный.
Так все-таки – что по вертикали напишем? «Романтика», «сарказм», «искренность», «бравада», «героика», «мелодраматичность», «стоицизм» или «скепсис»? Знаете, дорогие читатели, да разбирайтесь сами, в конце концов! Может, результата и не достигнете, зато процесс интересен.
Елена Тарасенко, член Союза российских писателей
кольцо с изумрудом
5 июля 1863 года, Клентервилль, Мичиган.
МЭТЬЮ стоял у витрины ювелирного магазинчика и буквально пожирал глазами золотое колечко, являвшее собой жемчужину ассортимента. Аккуратность, с которой оно было отлито, выдавало хорошего европейского мастера, внешнюю поверхность покрывала россыпь бриллиантов, но самым прекрасным был изумруд.
Паренек мечтательно вздохнул: «Как раз под ее пальчик. Подарю это кольцо, и она все поймет, узнает о моих чувствах. Да, Розалия, ювелир делал его специально для тебя, образ твой являлся ему во снах. Это судьба!» Блэйн сам не заметил, как открыл дверь и вошел в лавку, только нежный перезвон колокольчиков вернул его к реальности.
Старый еврей, до того дремавший в кресле у прилавка, смерил посетителя взором опытного оценщика и скривился: потертая рубашка, короткие штаны и тяжелые туфли на толстой подошве с ходу выдавали рабочего. Тем не менее, врожденная интеллигентность заставила ювелира приветливо улыбнуться и спросить:
- Чем я могу помочь вам, молодой человек?
- Хочу сделать предложение девушке, — с дрожью в голосе сообщил Блэйн.
- Рад за вас, молодой человек…
- Вы первый, кто об этом узнал, — загадочно сказал Мэтью. – Мне нужно обручальное кольцо, достойное ее несравненной красоты. Я смогу заплатить, честное слово!
Ювелир глубоко вздохнул и шумно выдохнул – он не любил обижать людей, особенно молодых и наивных:
- Прямо не знаю, уважаемый, что вам предложить. Есть у меня золоченые кольца, их быстро расхватывают. Брать будете, всего два доллара штука?
- Золоченые?! Вы, должно быть, шутите? – возмутился Мэтью. – Моя возлюбленная достойна большего! Ее белые тонкие руки, плечи, светлые завитки волос… А как она играет на рояле!
Еврей закатил глаза: как же отделаться от парня, чтобы он не пошел к Потомаку топиться?
- Есть кольца по тридцать долларов, отличное качество.
- Золотые?
- Как слово президента Линкольна, — усмехнулся ювелир. – Кстати, за пять долларов сверху могу выгравировать любое слово. Готов продать в кредит под восемьдесят процентов. Согласны?
Мэтью не отвечал, лишь чесал подбородок и бросал завистливые взгляды на сокровища в витрине. Наконец, он решил открыть величайшую тайну и выпалил:
- Сэр, моя любовь – это Розалия Бьёрн!
- Что?! – челюсть ювелира просто рухнула на пол. – Парень, да в своем ли ты уме? Розалия Бьёрн! Ха! Самая прекрасная девушка штата, дочь владельца сталелитейного завода, племянница сенатора и дальняя родственница генерала Мида! Да она Улиссу Гранту откажет, не то что тебе. Откуда только мысли такие берутся?
- Просто я работаю на заводе Джорджа Бьёрна, ее отца. Однажды мы столкнулись во время обеденного перерыва и разговорились. На меня с такой завистью потом друзья смотрели! А Розалия стала приглашать меня на ужин…
- Тебя? – ювелир от души рассмеялся. – В Клентервилле каждый мечтает попасть на прием к Бьёрнам, а ты говоришь «ужин». Хватит обманывать старика. Что в тебе особенного? Худой, руки что плети, ладони мозолистые, сам загорелый, точно раб с плантации!
- Я не лгу! – чуть не плакал Мэтью. – Каждую вторую субботу я прихожу на ужин к Бьёрнам, Розалия играет для меня. А потом мы долго беседуем, ей очень интересна жизнь простого народа.
- Даже если так, — уступил ювелир, — когда ты услышал свадебные гимны?
- Не нужно было вам признаваться, — насупился Блэйн, чем вызвал новый взрыв хохота.
- Ладно, ладно, прости меня, парень. Если твои замыслы исполнятся, я займусь благотворительностью. Так какое кольцо тебе нужно?
- Вот это, — Мэтью показал на витрину.
- Губа у тебя, однако, не дура, — хмыкнул ювелир. – Эту хитрую вещицу еще мой отец из Австрии привез, думал, с руками оторвут, только с тех пор оно так и лежит. Мисс Бьёрн точно понравится, да вот…
- Сколько хотите за него? – вскричал Блэйн и получил суровый ответ:
- Шесть сотен.
- Так много? Мне казалось, сто, сто пятьдесят, но шестьсот долларов! Я в жизни таких денег не видел!
- Это же штучный товар, — расхваливал кольцо ювелир. – Даже в Европе нынче трудно найти что-то подобное. Редчайшие бриллианты, изумруд – один он стоит долларов двести.
- Но где я найду такие деньги? – глупо спросил Мэтью.
Ювелир посмотрел на погрустневшее лицо Блэйна. Сейчас оно напоминало погребальную маску. Старый делец вспомнил, как сам когда-то влюбился и хотел подарить своей девушке это же кольцо, но отец сказал, что оно для богатых клиентов. Все надежды, некогда связанные с этим золотым ободком, воскресли в душе ювелира.
- Ладно, парень, Америка – земля надежд. В кредит его продать не могу – ты не расплатишься. Но я готов сбросить цену до четырехсот, нет, четырехсот двадцати долларов.
- Но где мне их взять?!
- Эх, молодежь, всему вас учить! Ты не видел плакаты в городе: «22‑й Мичиганский полк набирает добровольцев»? Со всеми доплатами и бонусами новобранец получает три с половиной сотни, добавишь свои сбережения, и как раз на колечко хватит.
- А вдруг меня убьют – что тогда?
- Война кончится в течение месяца, парень. Мид разбил Ли под Геттисбергом, вчера на Западе был захвачен Виксбург. Когда полк покинет город, Ричмонд уже сдастся.
- Я не уверен, сэр…
- Давай! Ради любви можно рискнуть. К тому же с неделю еще пощеголяешь, отдохнешь, пока они там сформируют все. Действуй, парень, пока я не передумал.
Из лавки Мэтью выбежал в крайне возбужденном состоянии. «Вот оно! Мечта исполнится – не пустыми были еженощные молитвы Господу, который решил помочь рабу своему!» — так думал парень. И как доказательство верности его мыслей, висел на соседнем доме деревянный щит с надписью: «Добровольцы для Линкольна! Записывайтесь в 22‑й Мичиганский полк! Вы сразу получите 50 долларов от федеральных властей плюс бонус в 100 долларов от правительства штата, 50 от мэра Клентервилля. Также наш благодетель Джордж Бьёрн платит каждому новобранцу 150 долларов. В общей сложности вам выдадут 350$, назначат ежемесячное довольствие в размере 13$, полностью обеспечат формой, обувью и новым оружием. Спешите послужить Союзу!»
Пункт рекрутского набора размещался в бывшей кладовке городской ратуши. В скудно выглядевшем кабинете, всю обстановку которого составляли стол, стул и флаг США, сидел лейтенант, явно не из этих краев, в форме Ветеранского корпуса. На вид офицеру было лет двадцать пять, но в его шевелюру забралась седина, левый глаз закрывала черная повязка, из-под краев которой выглядывал шрам, рядом была прислонена простенькая тросточка. Мэтью не мог и слова вымолвить, ведь перед ним был герой, раненный на войне, в боях за единство родины. Он дрался с погаными повстанцами, пока Блэйн и его друзья спокойно спали в своих постелях. Почему-то Мэтту казалось, что этот лейтенант сейчас заметит его, вскочит и закричит: «Как ты посмел прохлаждаться здесь? Живо бери винтовку – и марш на фронт! Денег не получишь!» Однако с уст офицера сорвались другие слова:
- Чего тебе, сынок? Зашел – говори, нечего сказать – уходи.
- Я… — несмело начал Блэйн, — это… хочу вступить…
- Куда? – улыбнулся лейтенант. – В республиканскую партию? Так это не ко мне, а к вашему мэру.
- Нет, сэр, — отчеканил Мэтью и вытянулся по стойке смирно. – Я пришел, чтобы записаться на службу. Каждый должен сражаться за свою страну в тяжелые годы.
- Тринадцатый за сегодня, — тихо сказал лейтенант.
- Простите? – автоматически спросил Блэйн.
- Не обращай внимания, парень, присаживайся. Меня зовут Александр Вэлш, лейтенант Вэлш.
- Мэтью Блэйн, — представился Мэтт.
- Прекрасно, Мэтью. Держи бланк, заполни его, и можешь считать, что твоя мечта послужить Союзу исполнилась, — при этих словах на лице лейтенанта Вэлша появилось выражение легкой издевки.
Блэйн получил перьевую ручку, банку чернил и стал старательно, насколько мог красиво заполнять пункты полученной анкеты: возраст, национальность и остальное, столь же бессмысленное на поле боя, как щит из этого листка бумаги. Пока он писал, все время невольно косился на изуродованное лицо Александра. Тот приметил это и пояснил:
- Служил во 2‑м Мэйнском, в декабре шестьдесят второго мы штурмовали город Фредериксберг в Виргинии. Там остались мой глаз и ступня правой ноги. И многие друзья…
Когда формальности закончились, лейтенант протянул Блэйну конверт.
- Тебе повезло, Мэтт, во многих местах солдаты получают деньги через месяц после отбытия на фронт. А ты вон, сразу в руки. Только не забудь восьмого числа сюда явиться – будет отправка.
- Тогда нам выдадут форму? – спросил Мэтью.
- Ее вы получите на сборном пункте полка, — Вэлш подмигнул. – Или ты думал, что тебе и винтовку сразу вручат? Система работает очень медленно, хорошо хоть мундиров на всех теперь хватает, а то в первый год стоял сущий бардак.
«Да, небеса помогают мне, — окончательно решил Мэтью, — и война должна закончиться в течение месяца. Я даже оружия в руках подержать не успею. Плевать на это кровопролитие, оно меня не касается!»
Зеленые бумажки грели карман, они были для Мэтта нежданным чудом, которое может растаять, если перестать верить в него. И он летел к лавке, видя себя в эти минуты счастливейшим из людей. Дрожащей рукой протянул торговцу деньги, полученные в мэрии, отсчитал мятые бумажки и монеты из собственных скудных сбережений. Все, чтобы на ладонь легло то прекрасное колечко с зеленым камешком.
Осталось сделать последнее дело: добежать до поместья Бьёрнов, через опрятные улицы сонного городка, по пыльному проселку и дальше, через заросли шиповника и поле, примыкающее к саду, а за ним аллея фруктовых деревьев ведет к самому дому. Мэтт не заметил, как проделал этот путь. Он вспотел и тяжело дышал, но был счастлив; сердце его учащенно билось в ожидании сладостной минуты встречи с возлюбленной.
Розалия точно ждала его на лавочке под кленами. Девушка была одета в нежно-синее платье, в руках держала сборник стихов современных поэтов. Когда подул ветерок, Мэтью мог поклясться, что ощутил едва заметный аромат яблок, исходивший от Розалии.
- Мисс Бьёрн? – несмело позвал Мэтью.
Он сжал кулак, и кольцо до боли вонзилось в ладонь.
- О, Мэтью, как я рада! — воскликнула Розалия.
Ее глаза светились простой, искренней молодостью. Блэйн замер на мгновение, дыхание его прекратилось, а потом он вдруг бросился вперед, упал на колени и протянул возлюбленной кольцо.
- Розалия, милая Розалия, прими это кольцо в знак нашей любви!
- Мистер Блэйн! – юная Бьёрн уронила книгу и отшатнулась от назойливого кавалера.
- Выходи за меня, Розалия! Мы ведь любим друг друга, не скрывай своих чувств!
- Мэтью, ты говоришь глупости. У меня есть жених, и он скоро приедет из Филадельфии.
- Не обманывай меня, любимая, — отмахнулся Блэйн. – Ты просто боишься, что твой отец не примет нашу любовь. Тогда мы убежим прочь. Посмотри же, какое прекрасное кольцо я купил тебе!
- Я не люблю тебя, — сказала Розалия. – С чего ты взял?..
- Но ты так искренне общалась со мной, пригласила в дом отца… Разве это не доказательство? – Мэтт так и стоял на коленях, пораженный словами возлюбленной, но не лишившийся надежды. – Неужели…
- Мне нужно было узнать простых людей, — жестко отрезала Розалия. – Отец настоял на этом. И очень сожалею, Мэтью, что ты неверно понял мои намерения. Прости, но тебе лучше не появляться больше в нашем доме.
Девушка подняла книгу и направилась к дому, в дверях которого уже толпились слуги, готовые броситься на помощь хозяйке. А Мэтт все протягивал руки к лавке и обливался слезами – сегодня Господь жестоко подшутил над ним.
- Тебе понравилось кольцо? – крикнул, наконец, Блэйн.
Розалия обернулась и спокойно ответила:
- Оно очень красиво. Уверена, твоя возлюбленная будет счастлива.
- Другой любви в моей жизни не будет, мисс Бьёрн, — сказал Блэйн. – Я понимаю, что поступил неосмотрительно и глупо. Но теперь у нас обоих будет время, чтобы хорошенько подумать о будущем. Я скоро уйду на войну и заберу кольцо с собой, а когда вернусь, мы продолжим разговор.
- Итог будет прежним, — сказал Розалия.
- Пусть так, но на те месяцы, что я проведу в походах, мечта будет со мной. Приходите проводить нас, пожалуйста!
И, не дожидаясь ответа, Мэтью Блэйн убежал.
Воскресным днем отряд из тридцати двух новобранцев покинул город. Во главе колонны ехал пехотный офицер на белом коне. Бравый вояка левой рукой держал поводья, правой прижимал к синему мундиру прекрасную саблю с широким лезвием. Надрывался местный оркестр, играя марш «Янки Дудль», трепетали полотнища, и в полном молчании стояли горожане. Здесь были почти все: лавочники, владельцы гостиниц, мэр, лейтенант Вэлш и даже Джордж Бьёрн. Только Розалию не увидел в толпе Мэтью.
«Ничего, — думал он тогда, — война не сегодня-завтра завершится. Я вернусь красивый, в форме, тогда Розалия точно не променяет меня на какого-то хлыща из Филадельфии». Отряд уходил из Клентервилля на восток, поднимая клубы пыли, и с каждым шагом Блэйн укреплялся в мысли, что события прошлой недели – это испытания, за ними последует награда. И это будет Розалия. Скоро он докажет свою любовь и вернется…
* * *
Мэтью Блэйн умер от дизентерии в походном лагере три месяца спустя. Его похоронили под вязом, и когда солдаты стали делить личные вещи покойного товарища, золотое колечко с изумрудом досталось какому-то счастливцу.