≡ ЮРИЙ ПОЛУЭКТОВ ≡
К ИЮЛЮ наполнилось-таки цветом окошко с виолами, посаженными на рассаду в начале февраля, и поселёнными весной в узкую рабатку, как бы случайно взросшую вдоль веранды. Озорные, глазастые анютки закустились, набрали большое количество соцветий и будут блистать в светском садовом обществе до глубокой осени, когда жалко наблюдать сдачу цветущих кустиков в ледяные руки зимы. Сад – моя религия, здесь душа отходит от житейских неурядиц. Он создаёт ощущение полёта, сердечной радости. Это мир, из которого не хочется уходить. Кто, возвращаясь к повседневному житейскому ралли, научился удерживать в себе состояние приподнятости, наверное, и есть человек счастливый.
Солнце клонилось к вечеру. Последней моделью в моём импровизированном птичьем фотосалоне, обустроенном в вишарнике около просторной лужи, стала истинная красавица – стройная, изящная, с тоненьким любопытным клювом, длинноногая, в наброшенном на плечи ажурном чёрно-жёлтом кардигане. Такую увидел впервые. По стати походила на жёлтую трясогузку. Но у той более яркая грудка и горлышко чистое, без тёмного ожерелья, голова серая. Заглянув в справочник, убедился: это молодая жёлтая трясогузка. Смела! Напилась, зашла поглубже, накупалась всласть. Я ей поаплодировал в душе: молодец, и пофоткаться-то как любит! Всем бы пернатым с неё пример брать!
Жёлтые трясогузки селятся поблизости от воды. Заезжая на берег Сакмары, я всякий раз встречаю этих порхающих птичек. Как и белые трясогузки, они любят летать впереди движущейся машины, да и к фотографам относятся достаточно благосклонно. В садах тоже всегда можно отыскать воду. В окрестной степи, около наших садов с доступной водицей, и загнездились «предки» милой пичужки. В пищу трясогузкам идёт всякая неполезная в саду живность: гусеницы, бабочки, листоеды, клопы. На зимовку птицы улетают в Африку.
Ласточка-береговушка. На родимом обрыве.
Пекло шло на спад. Затвор «Никона» несколько часов щёлкал без перерывов, день для садовой фотографии не пропал втуне. Жаркий день согнал в мой сад череду разных молодых птичек. Думаю, под руку мою угодили не все любители искупаться: кто-то не рискнул сниматься у незнакомого фотографа, решил перетерпеть июльскую жажду. Я уже собрался отложить фотоаппарат и уделить внимание саду, но вдруг на проводах, протянутых вдоль садовой улицы, заметил ласточек береговушек – буреньких, с белым брюшком и белым горлом, перевязанным бурым шарфом. Их много живёт в обрывистых сакмарских берегах неподалёку от сада.
Ласточка-береговушка на садовых проводах.
На перевитых алюминиевых струнах разместилась целая стайка. Замечены были «целующиеся» особи. Но любовь береговушек постигает лишь единожды за сезон. Просто взрослые птицы подкармливали недавно вставшее на крыло потомство. Пять километров для ласточек не расстояние, захотелось – и прилетели. Почему, непонятно. Похоже, начали подготовку к перелёту в Африку. Возможно, среди них были птички, которых я спас из подземного плена полмесяца тому назад. И они прилетели поблагодарить меня за доброе дело.
Молодая жёлтая трясогузка. Великая июльская жажда.
Дело было совсем недавно, в конце июня, а именно двадцать третьего числа. Поехал я на безлесный сакмарский обрыв сфотографировать ласточек около их пещерок. Поставил машину неподалёку от птичьего городка, взял с собой тёмное синее покрывало, что было под рукой, подошёл к береговой кромке и тут же лёг на землю, накрывшись прихваченной хламидой. Всё произошло так стремительно, что птички, занятые ловлей насекомых, ничего не поняли. Вроде был человек, а вроде и не было никого. Я затаился в своём схроне, высунув из-под ткани только объектив, и с удовольствием снимал ничем не нарушенный житейский уклад береговушек.
Деревенская ласточка. Моя садовая гостья.
Слётки уже начали выходить на свет божий: сидели в норках около входа, нетерпеливо выглядывая наружу, или зависали на крошечных выступах около гнездовья, упираясь хвостом в отвесный песчаный берег. Эти юные береговушки уже почти оперились, временами даже ненадолго отлетали от родного земляного отверстия, но быстро возвращались назад за очередной порцией корма. Взрослые птицы всё еще докармливали свои выводки, поэтому около одной пещерки зачастую одновременно собиралось сразу несколько пичуг.
Несмотря на то, что до вершины лета оставался почти месяц, снаружи моей светонепроницаемой попоны термометр по показаниям метеорологов должен был выдавать тридцать шесть градусов. Это в тени, а на солнце, думается, и пятьдесят не предел. Увлечённый съёмкой, я и не заметил, как вспотел. К реальности меня вернули укусы муравьёв. Бедолаги начали тонуть в потоках влаги, текущей по моей бестревожной груди, и решили привести-таки фотографа в чувство. Оказывается, я впопыхах рухнул на небольшой степной муравейник. Стряхивая мурашей, я начал шевелиться. Птицы почувствовали, что тряпка на берегу не такой уж случайный элемент пейзажа, а нечто обитаемое, и разлетелись. Ждать, когда они успокоятся и вернутся на съёмочную площадку, сил уже не было, пришлось подняться, проветриться, остудиться, сбросить с груди агрессивных общественных насекомых.
Приходя в себя, я заметил в стене обрыва зелёное пятно – донышко пивной бутылки, засунутой в птичью пещерку. Всё ещё слегка под влиянием теплового «наркоза» я осторожно спустился под обрыв и выдернул стеклянную пробку. Внутри отверстия ко мне метнулась береговушка, но, наткнувшись взглядом на человека, отпрянула назад. Затем, собрав остатки мужества, снова ринулась к выходу и во второй раз отскочила, не одолев страх. Всё происходило очень быстро. Наконец я отреагировал и отодвинулся в сторону. Птичка улетела.
Я был в шоке. Как такое возможно? Кому и зачем понадобилось так садистски губить славное невинное существо, приносящее человеку одну только пользу?! А ведь в норке находились ещё и птенцы, которым нужно постоянно приносить много пойманных насекомых. Я надеялся, что ласточки оправятся от пережитого шока, что птенчики не пострадали. Некого было спросить, что это – легкомысленное упражнение в ловкости или воспитание в собственной душе жестокости? Впрочем, в данном случае, и то, и другое одинаково ужасно. Так и хочется воскликнуть: «Человек разумный! Задумывайся над тем, что творишь!»
Береговушки не единственные ласточки, посещавшие моё хозяйство. На проводах, ведущих к домику, и на огуречной шпалере я однажды увидел родственниц береговушек — молодых деревенских ласточек – белобрюхих, но с красно-коричневыми горлом и лбом. Верх у них не по-деревенски благородный — чёрный металлик. У птичек ещё не отросли крайние длинные рулевые перья в хвосте – «косицы», формирующие «ласточкин хвост». По этим косицам их и зовут ласково касатками. Я даже рад был тому, что встретились мы не у воды, а на открытом пространстве — фотографироваться здесь не в пример удобнее. Ласточки любимицы многих, видимо потому, что наблюдать их стремительные полёты можно подолгу. Своеобразная такая релаксация.
Деревенские ласточки вполне оправдывают своё название. Селятся они в сельских постройках, рядом с человеком. Этих милых, дружелюбных созданий я запомнил с детства, одну даже держал в руках, когда гостил в родной деревне моей мамы. Я брёл солнечным полднем по пустой деревенской улице и вдруг увидел, что в единственном не заколоченном досками окне нежилого дома изнутри, пытаясь вырваться на улицу, бьётся о стекло птичка. Через открытую дверь вошёл в горницу. Из небольшого окна падал светящийся столб пыльного зноя, ослеплял, прятал в полумрак углы комнаты. Птичка уже отлетела от стекла, затерялась в тёмном пространстве.
Моё появление растревожило её, и она в панике снова бросилась на свет, рискуя разбиться насмерть. Это была ласточка, поймать её у окна не составило особого труда. Я вышел во двор, бережно держа в ладонях тёплое пушистое существо, чувствуя, как колотится о кончики пальцев крошечное перепуганное сердце. Птичка притихла, мелкие бусинки глаз потускнели и заскучали. Очень хотелось взять ласточку домой и одновременно было жалко держать её в неволе. Пока моя молодая душа качалась на волнах сомнений, присмиревшая было птица резко встрепенулась и вырвалась из рук. Мне осталось с облегчением проводить её взглядом.
За многие-многие годы ласточки привыкли к людям, вот и меня не боялись, подпустили с фотоаппаратом вплотную. Все ласточки — очень скоростные птицы, насекомых они ловят на лету и в невероятно больших количествах. Огромное им человеческое спасибо за уничтожение ненавистных кровососущих.
Чтобы пернатые запомнили мой сад и в следующий раз были смелее и общительнее, я, уезжая домой, оставил кран полуоткрытым — пусть все напьются и накупаются.
Юрий Леонидович Полуэктов родился в Дрогобыче (Украина) в семье военного. Через три года семья переехала в Оренбург, где Юрий позднее учился в школе №55. Окончил Ленинградский электротехнический институт. Работал в КБ «Орион», занимался испытаниями крылатых ракет. Увлекается садоводством и фотографированием живой природы. Живёт в Оренбурге, является членом областного литобъединения имени С.Т. Аксакова при Оренбургском Доме литераторов.