≡ ЛЮБОВЬ СУХАРЕВА ≡
Снежная Королева
Снежная королева
В ром подливает колу.
Верная рок-н-роллу,
Слушает Iggi Pop.
В самом конце припева
Жадно вдыхает смолы
И пожирает роллы,
Не разреветься чтоб.
Вечер довольно мерзкий –
Ей не хватает веских,
Чтобы не делать резких,
Чтобы себя взбодрить.
Быть перестала детской
Сказка. И Кай в ней дерзкий,
Словно крючок на леске,
Призван её дразнить.
Снежная та же баба –
Ждёт мужика из паба
С запахом то ли краба,
То ли тупой трески.
Слева сдавила жаба.
Каждый бывает слабым –
Снежная та же баба
Курит и трёт виски.
Passenger на повторе –
Это ещё не горе,
Только от ссоры к ссоре
Стужа внутри сильней.
Истина тонет в споре,
В криках и прочем вздоре,
И затихает вскоре,
Впору забыть о ней.
Остекленев к рассвету
/Похорошев при этом/,
Просто составит смету,
Чтоб оценить урон.
Вновь похудеет к лету,
Станет давать советы,
Плюнув на все приметы,
Снова взойдет на трон.
За нами не придут
За нами не придут –
Иллюзии смертельны.
Сестра, уйми свой плач,
Взгляни в глаза зари –
Как алое пятно
От раны огнестрельной
Безжалостный пожар
Растёт у нас внутри.
За нами не придут.
Награда ли, проклятье
Оставить нас пылать
На собственных кострах?
Нас прокляли отцы,
Насиловали братья,
Теперь мы смотрим сквозь
И презираем страх.
За нами не придут.
Ты можешь резать вены –
И снова этот круг,
И снова этот ад.
За нами не придут,
В плену пустой Вселенной
Ты осознаешь вдруг,
Что ты уже распят.
За нами не придут –
Залиты веки ртутью,
На смену страху – злость,
Под кожей холод стали.
За нами не придут.
Сестра, мы на распутье –
Сомнения отбрось,
Не думай о морали.
Не думай ни о чем –
Мы брошены, как дети.
За нами не придут.
Но кто
тогда
в ответе?
Рисую
Я закрываю глаза – зима,
Я подставляю ладони – снег.
Так вот обычно сходят с ума –
Вечный холод и вечный бег.
Мой покой расклевали вороны,
Мои башни сорваны.
Я с ладоней кормлю шакалов,
Я устала.
В голове имена и даты –
Не об этом взахлёб когда-то.
Я брожу среди улиц блёклых
И рисую стихи на стёклах.
Весна
Закрываю глаза и хочется
До сведённых тоскою век,
Чтобы чёртово одиночество
Растворилось, как грязный снег.
Чтоб весна, да не календарная,
Настоящая – изнутри,
Словно пламя зажглась янтарное,
И глазища – как фонари.
Чтоб уют – крепкий чай и пряники,
Запах липы и тишина,
И напротив друг друга странники
У распахнутого окна
Смотрят в небо, сидят усталые,
Взявшись за руки под столом.
И смеются, как дети малые,
И не важно им, что потом.
Сколько?
Сколько можно удерживать эти тиски?
Сколько капель расплавленной белой тоски
Нужно вылить свинцом на усталое темя,
Чтобы ты поняла,
Что не с теми?
Скольким можно тебя обрывать, словно нить?
Скольким нужно тебя выедать и скоблить,
Перепачкать золою искусанных губ,
Чтобы ты поняла,
Что ты труп?
Беспокойное, суетное дитя,
Как на свет, они на тебя летят.
Бьются больно, падают, как от пуль
Сколько лет ты ждёшь этот свой июль?
Тише
Тише, тише,
Дай мне собраться с духом, не захлебнувшись,
Не выдавая пленных и несогласных.
Рушься, Вселенная, в прошлое завернувшись,
Заживо сгнивши, я воскресаю наспех.
Тише, не надо –
Я больше не слышу голос.
Ни по губам, ни жестам не будет веры.
Я сорвалась, и имя перемололось –
Пира не будет. Чуму превзошла холера.
Тише. Без рук, без препятствий, без грязных напутствий.
Это не больно, но всё же сжимает слева.
Новая запись в твоем дневнике отсутствий –
Ты пропустил изгнание королевы.
Память
Если вытряхнуть из башки шмотки,
Шпильки, цацки, ажурные колготки,
Останется крик, похороненный заживо в глотке,
И жуткое желание нажраться водки,
Резать кожу, рассекая волокна,
Нырять в окна,
Молить Бога, захлебываясь ядом неверия –
Даже перед собой не избежать лицемерия.
Выжигать буквы, которые не на теле, а много глубже,
Перебирать камни, считать мёртвые души,
Закрывать шторы, замирать под кровать/you,
На сколько ещё меня хватит?
Я могу отрубить себе руки,
переломать ноги,
выплеснуть чёрные кляксы зрачков,
Но кто мне подскажет,
где нанять киллера
для этих проклятых снов?
Вырезала кадры, бросала цветам в алые пасти –
Девочка-ластик
с глазами вчерашнего счастья.
Живьем
Сквозь застрявшие в ребрах слова,
Удается дышать
Едва
Это я
Это я и небо и я — трава
Этот космос — моя голова
Из него как звезды глядят глаза
На тебя пустого, как тот вокзал
А ты смотришь в строну, ночь черна
И ни сил не хватит мне, ни вина
Ни горячих вздохов, ни цепких фраз,
Чтоб заставить Бога поверить в нас
Это ты
Это ты и воздух и пустота
Эйфория, приступы, маета
Это ты и лава и ты — металл
Это ты настиг/наступил/настал
Это чья то шутка наверняка ,
Раз в моей руке не твоя рука.
И улыбку нежную смял оскал…
Тот, кто это выдумал-хохотал.
Нас с тобой не стало, но мы живем
Мы друг друга съели с тобой
Живьем
Радуйся
Радуйся.
Радуйся небу
И тому, что снаружи,
И тому, что внутри.
Пусть оно дождит,
Моросит,
Невыносимо скулит,
Мажет слякотью и, кажется, не отмыть.
Но ты сама выбрала «быть»
И не ныть.
Радуйся солнцу, целуй золотые лучи,
Звёздные россыпи перебирай в ночи
И тому, о ком сердце твоё кричит,
Радуйся
Но молчи.
Радуйся птицам, что рвутся сквозь рёбра под потолок
И клюют в глаза, и сбивают с ног.
И порою кажется, что не встать…
Радуйся,
Что научилась терять, прощать,
Солью зализывать раны.
Радуйся, что называют странной.
Всё сомнительно, многогранно.
Открывай окна, глаза, страны,
Уходи тихо, приходи незваной,
Танцуй на остановках, пой в ванной.
Радуйся!
Радуйся, когда морщинки затянут твоё лицо,
Когда время туго сожмёт кольцо
И усталость в тело вольёт свинцом.
Радуйся, и не называй концом
То, что есть начало иных миров.
Радуйся, что знаешь на вкус любовь,
Что пила ее густой божественный сок.
Радуйся, что всякому есть свой срок.
Ты не можешь знать – для чего и кому всё это,
Но ты можешь влюбиться в эту планету
И попробовать стать поэтом.
Радуйся
!
Сухарева Любовь Викторовна. Родилась и выросла в городе Оренбурге.
С 2015 г. являюсь резидентом культурного проекта нашего города «Другая Среда», который позволяет доносить поэзию со сцены. Первый авторский сборник «Другой Среды» — «Истории вдохновений» был презентован 11 октября 2017 г., в него вошли и мои работы.
Лучший молодой поэт по итогам регионального семинара-совещания «Мы выросли в России» 2017 года.
Моё творчество — это своеобразный душевный стриптиз, в котором я оголяю нервы и обнажаю чувства настолько откровенно, что одни завороженно наблюдают, а другие в недоумении отворачиваются.