≡ ЮРИЙ ПОЛУЭКТОВ ≡
СИНИЧКИ обычно вели себя очень корректно. Они, вообще, мне нравятся, птички благородных устремлений. По очереди подлетали, брали в клюв семечко, отлетали в сторонку, расклёвывали в оболочке отверстие, через которое добывали зёрнышко. Не спеша, с достоинством. Никто никому не мешал, все были довольны.
Синица – птица деликатная
Но как только про кормушку прознавали воробьи, порядку наступал конец. Всегда находился особо темпераментный пернатый хапуга, разгонял всех без разбору: и воробьёв, и синичек, залезал в кормушку и щёлкал семена до полного насыщения или пока не прогонял его более нахальный представитель вида. У воробья мощный клюв, с внутренними режущими кромками, которыми он дробит и срезает семечковую скорлупу, будто картофельную кожуру, и тут же выплёвывает, оставляя в кормушке после себя ещё и кучу мусора. Когда я замечал такое развязное поведение, в целях искоренения в лётном составе хулиганских замашек, вмешивался и шугал воробьишку. Уж коли пожаловали в мой заоконный общепит, извольте соответствовать, здесь не халявное фермерское поле, все должны получить свою долю в порядке живой очереди.
Домовой воробей самец
Правда, толку от моей профилактики не было. Свалка в бутылке – дело обычное. А когда я открывал окно для фотосъёмок, все ретивые чревоугодники в один миг становились застенчивыми, порядочными и… разлетались. А дальше – кто кого: терпение или голод. Первыми обычно сдавались синички. Наверное, потому, что они больше индивидуалисты, а в одиночку решиться на отчаянный поступок такому существу легче. Не каждому, конечно, только с задатками супергероя. Поэтому обычный при закрытом окне скорострельный синичковый конвейер не возникал, прилетали некоторые, и редко.
Молодые домовые воробьи за лакомством
А может быть потому, что синичка определённо птичка с хорошо развитым интеллектом: такая и в драки попусту ввязываться не станет, и найдёт способ прокормиться. Видимо, самые-самые интеллектуалы решили, что опасность от фотоаппарата не исходит, и риск оправдан. Известно, что синички быстро осваивают новые способы разжиться кормом, и успешно распространяют этот опыт среди соплеменников. В середине прошлого века, в золотое время стеклотары, по всей Европе(!) синички снимали крышки со стеклянных молочных бутылок, оставленных разносчиками молока у входной двери дома, и склёвывали сливки. А сколько наших земляков лишилось драгоценных продуктов, вывешенных за форточку на мороз!? И всё же, несмотря на обидные утраты, синичек в народе любят – за живость, весёлый нрав и красивые, а главное, такие звонкие песни. А ещё, я думаю, потому, что они охотно разделяют с нами суровое зимнее бытиё.
Полевой воробей симпатичнее домового
Бытиё у птиц действительно трудное, многострадальное. Враги воздушные и наземные так и высматривают зазевавшуюся пичужку. Но самый злостный враг – голод. Птицы существа теплокровные, температура их тела даже выше, чем у человека, в среднем около сорока двух градусов по Цельсию. Для поддержания такой температуры тела зимой нужны особенно большие энергозатраты. Свыше половины энергии, получаемой от питания, уходит на терморегуляцию. Вот и получается, что из десяти синичек только одна переживает зимние испытания. Похожая статистика и у воробьёв. К тому же, большинство синиц всё же не прилетают к человеку за помощью, а остаются в лесу. Правда, всё чаще эта лесная птичка вьёт гнёзда в городах, заселяясь в трещинах кирпичных домов, в пазухах бетонных перекрытий, в трубах. Каким же чудом сохраняется популяция невеличек? Во-первых, за счёт плодовитости. Воробьихи садятся на яйца три раза за лето, синицы – два, но в их гнёздах гораздо больше яиц – до полутора десятков! Во-вторых, – с помощью человека. Кормушки птицам жизненно необходимы.
Голубь — позёр
Опыт фотографирования воробьёв через открытое балконное окно раскрыл некоторые секреты коллективного воробьиного сосуществования. Стайный инстинкт самосохранения отгонял от распахнутого окна и смелых, и трусов, и скромняшек, и нахалюг. Периодически на отлив за окном садился разведчик, так что над рамной коробкой была видна только его голова. Заглядывал в комнату, видел фотооко объектива, ясное дело, докладывал об этом моём проступке стае, и воробьёв можно было больше не ждать. Приходилось идти на хитрость. Неожиданно в разгар трапезы открывать оконную створку и тут же прятаться за занавеской. Пока чирикающие весельчаки разбирались что к чему, удавалось сделать несколько снимков. Вместе кормились местные, домовые и залётные – полевые. У самцов домовых воробьёв на голове серая ермолка. Самки и молодые птицы у них полностью сероголовые. (Строго говоря, серо-бурые, сфотографировались они отдельно — на крыше кондиционера за увлекательным занятием – расклёвыванием деликатесной свиной шкурки). А у полевых воробьёв полового деморфизма нет, все: самки, самцы, молодёжь — с одинаковой роскошной каштановой головой. Полевые, мне представляется, выглядят симпатичнее.
Несколько раз, когда я скучал у раскрытого окна, и полторашка была так заманчиво полна, прилетал голубь. Один и тот же, любитель позировать. Фотосотрудничество наше произошло, видимо, потому, что при раскрытом окне мелочь проявила позорную трусость, и семечки на какое-то время оказались не востребованы. Крупный, красивый, с чистым, лоснящимся здоровьем пером и отливающей перламутром шеей. Да, ещё с благородными светлыми пестринами на крыльях. Садился на бутылку, так что она накренялась под его весом, и начинал пристально меня осматривать, видимо, старался проникнуть в тайну моих устремлений. То ли решив, что всё-таки нет во мне коварства, то ли не устояв перед подсолнечным соблазном, начинал быстро-быстро клевать семена, и щелчки затвора камеры его уже не смущали. Голуби кормятся на земле, собирая разбросанный там корм. Так что, эквилибр сизаря на полторашке – достойный внимания эксклюзив. Краем глаза во время съёмки я замечал, как периодически мимо окна с осуждением и завистью пролетала проголодавшаяся ворона.
Юрий Леонидович Полуэктов родился в Дрогобыче (Украина) в семье военного. Через три года семья переехала в Оренбург, где Юрий позднее учился в школе №55. Окончил Ленинградский электротехнический институт. Работал в КБ «Орион», занимался испытаниями крылатых ракет. Увлекается садоводством и фотографированием живой природы. Живёт в Оренбурге, является членом областного литобъединения имени С.Т. Аксакова при Оренбургском Доме литераторов.